Владимир Евсеев - политолог, кандидат технических наук, старший научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН - специально для РИА Новости
Прошедшие в эти выходные испытания иранских ракет малой и средней дальности - событие, незначительное на фоне того, о чем 25 сентября 2009 г. узнали мировые средства массовой информации. Речь о том, что вблизи священного для шиитов иранского города Кум в тайне от международного сообщества строится второй завод по обогащению урана, на котором предполагается установить 3 тыс. газовых центрифуг, по-видимому, нового типа (IR-2 и IR-4). Эта новость потрясла многих, и не только внутри экспертного сообщества. Первыми на нее отреагировали такие ведущие государства, как США, Франция и Великобритания. По их мнению, тайная деятельность Исламской республики Иран (ИРИ) создает серьезную угрозу всему режиму ядерного нераспространения и в очередной раз подтверждает, что Иран продолжает уклоняться от выполнения своих международных обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).
Такая реакция была ожидаемой со стороны стран Запада, который стремится ввести против ИРИ жесткие санкции Совета Безопасности (СБ) ООН. И они, скорее всего, уже имели разведывательную информацию об этом объекте, так как еще летом потребовали ее включить в последний доклад генерального директора МАГАТЭ по Ирану от 28 августа нынешнего года.
Конечно, с формальной точки зрения ИРИ не была обязана заблаговременно информировать Агентство о создании объекта, так как действующее Соглашение с МАГАТЭ о всеобъемлющих гарантиях для неядерных государств-участников ДНЯО не включает таких требований. Однако Иран является единственным государством, осуществляющим значительную ядерную деятельность, которое до сих пор отказывается от раннего предоставления Агентству необходимой информации. Это касается как разработки новых типов газовых центрифуг, так и создания ядерных объектов. В результате МАГАТЭ может подтвердить отсутствие незаявленной, а значит незаконной ядерной деятельности только на известных объектах.
Эту ситуацию можно было изменить, если бы Тегеран стал выполнять требования подписанного еще в конце 2003 г., но так и не ратифицированного Дополнительного протокола (1997 г.) к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий, позволяющего выявлять незаявленную ядерную деятельность на всей территории страны. Но действие в ИРИ Дополнительного протокола (1997 г.) было приостановлено в марте 2006 г. и так и не возобновлено до сих пор вопреки настойчивым требованиям со стороны СБ ООН.
Следует отметить, что российское руководство в очередной раз не было заранее проинформировано Тегераном о создании нового ядерного объекта. А ведь только наша страна продолжает сотрудничество с ИРИ в области мирного использования атомной энергии, по сути, защищая права Ирана в этой сфере. И решение Москвы обязательно достроить энергетический реактор в Бушере, даже в период иранского ядерного кризиса, а также не допустить введения против ИРИ жестких санкций серьезно осложнило ее отношения с Западом. Но все это не нашло адекватного ответа со стороны Тегерана.
Более того, нынешнее иранское руководство достаточно часто компрометирует Россию перед Западом. Так, в ноябре 2005 г. бывший секретарем Совета Безопасности РФ Игорь Иванов посетил Тегеран и предложил создать на российской территории совместное предприятие по обогащению урана. Однако руководство ИРИ сделал вид, что не получало такое предложение, и вынудило Москву сделать это повторно уже по дипломатическим каналам. Подобное же произошло и в ходе юбилейного саммита Шанхайской организации сотрудничества в 2006 г., когда президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад пообещал российскому руководству принять предложения так называемой "шестерки" (пяти постоянных членов СБ ООН и Германии) по ядерной проблеме, а потом не сделал этого.
Современная ситуация в чем-то напоминает период возникновения иранского ядерного кризиса во второй половине 2002 г. Тогда было выявлено строительство в ИРИ двух неизвестных ранее ядерных объектов: по производству тяжелой воды в Араке и обогащению урана в Натанзе. Последний объект представлял особый интерес, так как он сразу проектировался с огромными подземными площадями (60 тыс. кв. м, что позволяло установить около 50 тыс. газовых центрифуг) и маскировался под сельскохозяйственное предприятие. К осени 2003 г. на опытном заводе в Натанзе было установлено 160 газовых центрифуг малой мощности типа IR-1, а еще 1 тыс. монтировалась. Тогда казалось, что остановить Тегеран на пути к ядерному оружию уже невозможно. Однако военные успехи США в Ираке испугали иранское руководство, и оно решило временно отступить. Военно-прикладные исследования в ядерной сфере были свернуты, но продолжилось создание соответствующей инфраструктуры.
К настоящему времени ситуация, обусловленная иранской ядерной проблемой, принципиально изменилась. Тегеран смог накопить такое количество низкообогащенного урана, что его достаточно, в случае дальнейшего обогащения, для производства 2-3 ядерных взрывных устройств. И если будет принято соответствующее политическое решение, то уже через год ИРИ может выйти на ядерное испытание. Конечно, это еще не ядерный боезаряд, но и его можно создать достаточно быстро, а ракетные средства доставки на среднюю дальность в виде "Шехаб-3" уже есть.
Следовательно, с Ираном надо как-то договариваться, но не путем односторонних уступок, а на основе серьезных переговоров. И предстоящая встреча в Женеве, которая состоится 1 октября, может этому помочь, так как впервые формат переговоров становится семисторонним (иранскую сторону будет представлять секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили). К сожалению, даже несколько запоздалое изменение формата переговоров не сможет вывести переговоры по ядерной проблеме из тупика, если иранская сторона будет продолжать свой курс на их бесконечное затягивание.
С военной точки зрения создание второго объекта в ИРИ по обогащению урана вполне объяснимо. Израильское руководство неоднократно заявляло о возможности нанесения ракетно-бомбового удара по иранской ядерной инфраструктуре, поэтому наличие дополнительного ядерного объекта, тем более расположенного севернее г. Исфахана (наиболее вероятен удар именно с юга), существенно повышает живучесть всей инфраструктуры. Но тайный характер строительства такого объекта только укрепляет позиции тех, кто выступает за жесткий курс в отношении Тегерана. Помимо этого, возникает неопределенность по вопросу общего количества иранских ядерных объектов. Все это резко повышает подозрительность к любой активности ИРИ в ядерной области, что крайне затрудняет весь ход переговорного процесса.
До последних событий сценарий дальнейшего развития иранского ядерного кризиса виделся следующим образом. В начале октября состоится встреча в Женеве, которая проявит степень готовности Тегерана идти на компромисс в отношении своей ядерной программы. Позднее пройдет, как минимум, еще один раунд переговоров. Если этот процесс ни к чему не приведет, то последует заявление председателя СБ ООН, осуждающее Иран за продолжение деятельности в сфере обогащения урана и наработки плутония вопреки действующим резолюциям. После этого США, Европейский Союз и некоторые другие страны могли бы ввести дополнительные собственные санкции в отношении ИРИ, ограничивающие, например, экспорт в ИРИ бензина, а также закупки у нее нефти. Новая же, более жесткая резолюция СБ ООН по этому вопросу, основанная на докладе генерального директора МАГАТЭ Юкио Амано, скорее всего появилась бы в середине (конце) зимы 2010 г.
Теперь же процесс выработки новой резолюции СБ ООН по иранской ядерной проблеме может ускориться. Причем, в отличие от последней резолюции 1835 СБ ООН, она уже в обязательном порядке будет вводить новые санкции, хотя, может быть, и не такие жесткие, как этого хочет Запад. И этому уже не будет столь сильно мешать несогласие Пекина на введение новых санкций. В текущей ситуации, по-видимому, он не сможет пойдет против мнения всего международного сообщества и будет вынужден поддержать такое решение в рамках СБ ООН.
Таким образом, иранское руководство в очередной раз поставило под сомнение свою способность выполнять требования ДНЯО в качестве неядерного государства. Как следствие, резко обострился кризис доверия к ИРИ со стороны не только стран Запада, но и других, достаточно дружеских государств. В этих условиях введение против Ирана новых санкций со стороны СБ ООН, скорее всего, становится неизбежным, хотя и потребует определенного времени. В то же время не следует и усугублять иранскую проблему, так как ИРИ продолжает сотрудничество с МАГАТЭ и согласилось на международную инспекцию нового ядерного объекта. Следовательно, пока еще сохраняется основа для переговоров, и этим нельзя не воспользоваться.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции информационного агентства Trend