Автор и ведущий телепрограммы "Формула власти" Михаил Гусман (родом из Баку) определяет свой подход к журналистике как терапевтический. Этот подход дает результаты - более 160 лидеров государств уже ответили на его вопросы. Полномочный представитель российской журналистики на международной арене Михаил Гусман в день своего 60-летия рассказал обозревателю "Известий" Наталье Осс, как ему удается вести содержательный диалог с властью.
-Вы выбрали своей темой власть и встречались как журналист с лидерами государств и правительств. Каковы нормальные, рабочие отношения прессы и власти?
- Тема власти - тема вечная, интересная, безграничная и бесконечная. На эту тему можно сделать десятки интервью, снять сотни фильмов. История власти в истории человечества - особая история. Естественно, задумывая цикл программ, мы не ставили для себя неразрешимую задачу - полностью раскрыть тему, сделать ее раз и навсегда понятной. На мой взгляд, суммарный ответ более 160 глав государств и правительств - героев программы помогает понять, что такое власть в понимании нынешних лидеров. Потому что в разные века в разных государствах понимание природы власти разнилось иногда полярно.
Что касается отношений власти и прессы, то я не стал бы делать широкое обобщение в коротком интервью. Считаю, что беседовать с журналистами - это часть профессиональной работы главы государства. Может быть, не основная часть его деятельности, но одна из главных обязанностей. Когда я встречаюсь с лидером страны, мы оба делаем свою работу. Важно, чтобы мы делали ее хорошо: моя задача - задать вопросы, интересные собеседнику, его задача - дать ответы, которые будут интересны зрителям.
-У вас уникальный опыт - вы говорили почти со всеми, кто представляет власть на планете, практически со всеми представителями этого мирового правительства...
-Никакого мирового правительства не существует.
-Это образно... Что это за люди? Каковы их цели? Можно сказать, что это каста? Люди особой породы?
-В демократических странах, я говорю это всегда, лидеры государств - это люди выдающиеся. Потому что сама система отбора в высшие эшелоны власти в демократических странах - через общение с прессой, дискуссии, взаимодействие с общественными организациями - подразумевает, что до вершины дойдут только те, кто уникален по своим человеческим характеристикам. Только в странах с диктаторскими режимами к власти могут прорваться бесноватые, мини-фюреры - фигуры ничтожные и мелкие. В условиях демократии правителями становятся люди, обладающие неординарными личными качествами и неординарным мышлением.
-Россия относится к числу таких стран?
-Безусловно. Российская выборная процедура, сама специфика прихода во власть в нашей стране первых лиц такова, что на лидирующих позициях оказываются люди выдающиеся или, уж как минимум, неординарные.
-Вы общались и с монархами. Главное различие в образе мыслей королей и президентов в чем состоит?
-Не зря говорят, что монархи - помазанники Божии. Я сам не шибко большой монархист по убеждениям, но склонен считать, что некая элитарность, высокий аристократизм существуют. И те монархи, с которыми мне приходилось встречаться, - и король Швеции Карл XVI Густав, и королева Дании Маргрете II, и король Испании Хуан Карлос I, и король Иордании Абдалла II - о каждом из них я мог бы говорить часами. Это люди с очень высоким чувством осознания своей миссии, своей ответственности перед народом.
В современном мире монархи выступают в роли как бы отца или матери нации. Они - люди-символы, и это только повышает их ответственность. Символ не имеет права на пятнышко. У представителей демократически избранной власти больше свободы - сама политическая ткань, материя их деятельности предполагает право на ошибку, сомнение. В этом плане им меньше позавидуешь, чем монархам.
-Монарх был бы полезен России? Аристократ, представитель династии в качестве правителя страны - как вам такой проект?
-Гипотетически - да, но практически я мало в это верю. Россия имела аристократию, подвижников, патриотов, преданных своей нации и Отечеству, но десятилетия после 1917 года таким чудовищным катком проехались по генофонду... А потом преступления 30-х годов, война. Это уничтожило всю аристократию.
-Но можно импортировать из-за рубежа - например, Майкла Кентского, как предлагают некоторые политологи.
-Я не являюсь апологетом этого члена британской королевской семьи, скажем так. Вообще, мичуринские опыты к человеческому материалу плохо применимы. Высаживать аристократов, как цветы в оранжерее, вряд ли получится.
-Какими проблемами озабочены мировые лидеры - есть общий список для всех?
-Конечно, это - современный терроризм, экология и сохранение окружающей среды. Эти больные темы находятся в повестке дня каждого из глав государств.
-Среди ваших собеседников были люди, которые демонстрировал-"смотрите, я и есть власть"?
-Властолюбцев в чистом виде среди правителей немного. Если таковые и встречаются, то это малозаметно. Люди, добившиеся власти, обычно демонстрируют, что для них она - инструмент, не более того. У американцев существует понятие political animals - политические животные, или, точнее, политические звери. Такими были братья Кеннеди, таким был гениальный Уинстон Черчилль, наконец, таким был Мао Цзэдун. Да и Ленин, в конце концов. Жизнь в политике - сама суть их жизни. Это просто такой тип человеческой натуры. Точно так же есть люди, которые не могут существовать вне музыки, литературы. Не все лидеры живут только ради политики, но есть и такие.
-По вашим наблюдениям, власть придает человеку харизматичности?
-Харизматичность - свойство личности. Но не должности. Хотя кое-кто так не считает. Власть - всего лишь рама для личности. Она может быть простым багетом, может быть усыпана дорогими камнями, но это - всего лишь рама.
-Как, на ваш взгляд, должен вести себя журналист при общении с лидером страны? Существует ли мировой стандарт? И каков ваш собственный стандарт?
-Не терять достоинства, не заискивать, не лебезить, не шаркать ножкой. В чем гениальность американского интервьюера Ларри Кинга? В том, что он со всеми говорит одинаково. Я пытаюсь придерживаться того же правила.
-Вы всегда так умели или научились этому?
-Чувство собственного достоинства - чувство врожденное и прививается с детства. Им обладали мои родители - отец, который был врачом, и мать, которая была педагогом. Я слышал, как уважительно говорили с ними люди и как разговаривали они между собой.
-Есть разные журналистские амплуа - можно быть исследователем, критиком власти, наблюдателем, приятным собеседником или даже скоморошествовать. Как вы определяете свою роль?
-К скоморошеству отношусь крайне отрицательно - это чуждо профессиональной журналистике. Наша профессия сродни врачебной - есть журналисты-хирурги, терапевты, гинекологи, журналисты-проктологи, простите. Каждый выбирает медицинскую специальность, которая ему ближе. Будучи сыном врача-терапевта, я предпочитаю старый добрый фонендоскоп, то есть прикоснуться ухом к сердцу. Для того результата, который я хочу получить, этого достаточно.
Увы, сейчас развелось огромное количество журналистов-патологоанатомов. Человек ушел из жизни, тело еще не остыло, а уже начинают вспоминать любовников, любовниц, разбирать семейные передряги. Мне это глубоко чуждо. И я не считаю, что в этом нуждается читатель, зритель. Нормальная беседа позволяет телевизионной камере, как рентгеном, высветить человека. Если это разговор равного с равным, если вы не сюсюкаете и не хамите, а беседуете на обычные человеческие темы, то камера все покажет, и умный человек у экрана все поймет. А для дураков мы не работаем.
-Договариваться об интервью помогает статус - это понятно. А отношение к России и российскому журналисту влияет на процесс?
-Влияет. Должен сказать, что ни один из 160 моих собеседников даже и намека себе не позволил на неуважительное или пренебрежительное отношение к нашей стране. Интерес к России неподделен, глубок и искренен. Это касается и американских лидеров - Обамы и Буша, и лидеров небольших стран. Я не принадлежу к людям, которые кричат, что Россия в кольце врагов, что Россию не любят. Россия пользуется уважением в мире как великая держава с богатейшей культурой или грандиозной историей.
-А личный интерес к русской культуре, традициям кто-то из ваших собеседников проявлял?
-Например, экс-президент Индонезии госпожа Сукарнопутри, дочь бывшего президента Сукарнo, очень любит советские мультфильмы - она их видела, когда приезжала в СССР с отцом. Я повез ей коллекцию фильмов "Ну, погоди!" Она была в восторге. Или вот еще история. Премьеру Израиля Ариэлю Шарону, который к тому же владелец крупной фермы, я привез в подарок сбрую, сделанную Мухтарбеком Кантемировым, знаменитым наездником из очень известной семьи джигитов. Шарон решил, что она подойдет для крупной американской лошади, которая есть у него на ферме. Получилось очень символично: американская лошадь на ферме израильского премьера, закованная в сбрую, сделанную в России.
-Вы с удовольствием говорите об этих программах. Кто в вас сильнее - журналист или чиновник от журналистики?
-Я настолько люблю живую работу, что всегда считал себя полевым игроком. Все, кто меня знает, могут подтвердить: кресло - наименее любимый мною предмет профессиональной деятельности.
-Так зачем вы в нем сидите?
-Потому что считаю, что и в этом качестве могу принести пользу. Главная задача человеческой жизни - самореализация.
-У вас с братом есть разногласия по поводу отношения к власти, ситуации в стране? Спорите?
-Мы - политические единомышленники. Но спорим нещадно. Он занимается творчеством и более свободен в своих воззрениях, я, находясь в профессии, должен быть более взвешен. Хотя это и нескромно, но любим говорить, что мы - как братья Кеннеди. Едины, но испытываем друг к другу профессиональную ревность. Успех одного стимулирует второго сделать еще больше. Знаете такое слово - челлендж?
-Десять лет выходит программа. За это время...
-Я бы хотел сказать про команду. За десять лет у нас было всего три режиссера - Джаник Файзиев, ставший впоследствии известным кинорежиссером, Вадим Островский, лауреат премии "ТЭФИ", Мурад Ибрагимбеков, лауреат Венецианского фестиваля; шеф-редактор Екатерина Ляхницкая, сценарист-редактор Оксана Шапарова. И все эти десять лет полноправный соавтор передачи - Сергей Юрьевич Юрский, который читает текст. Мои авторские интонации он передает с потрясающей точностью - лучше, чем я сам мог бы сказать.
-За десять лет, которые выходит программа, вы вывели для себя формулу власти?
-Не берусь говорить за моих героев, но обобщенный ответ, который есть в моих интервью: достоинство и ответственность.
-А формула жизни какая?
-Надо же, мне впервые задали этот вопрос... Да... Она такая же - достоинство и ответственность.
Источник: www.izvestia.ru