Азербайджан, Баку, 20 августа /корр.TrendLife Кямала Амирасланова/
Имя тележурналиста, ведущего передачи "Джинаят иши" ("Уголовное дело") телеканала ANS Пярвиза Абубекирова в республике известно всем. Интерес к криминалу, судя по рейтингу, у зрителей не иссякаем. Ну, а если передача рейтинговая, вместе с ней растет и популярность телеведущего программы. Тем более, что идея "преступного" телепроекта принадлежит самому Пярвизу Абубекирову.
- Пярвиз, вас не напрягает "полная крови" передача?
- Если я ее создал и веду, значит, мне это интересно. Если автор проекта еще и его ведущий, то передача от этого только выигрывает. Хотя, по образованию я не журналист. Я им стал волею судьбы. Вообще-то я окончил Политехнический институт в Тольятти. Потом мы с родителями переехали сюда. Поначалу мне было очень трудно устроиться на работу. Однажды я был приглашен на день рождения сына своего друга. Снял праздник на видео. Понравилось. Мне даже предложили устроиться оператором на телевидении. Я решился и пошел на ANS. Там мне сказали, что нужны только монтажеры. Так я и стал монтажером. Но когда я стал монтировать передачи, подумал, может мне и самому попробовать сделать свой проект? В то время я очень плохо говорил по-азербайджански. Можно понять, ведь я 14 лет прожил в России. Но, несмотря на этот "недостаток", в меня поверили руководители телекомпании Сейфулла Мустафаев и Мир-Шахин Агаев. Хотя могли бы просто "отфутболить". Многие тогда говорили, что я не подхожу на роль ведущего. Вдобавок, я говорил с лезгинским акцентом. Я родился в Губе, правда - рос в Хачмасе, и акцент говорил сам за себя.
- Популярность - тяжкое бремя?
- В последние годы моя передача стала одной из рейтинговых в телепространстве республики. На других каналах тоже были аналогичные передачи, но они закрылись. Я никогда не задумывался о своей популярности. Человек я немного закрытый, на людях бываю нечасто. Как журналист никаких премий и наград не получал. И не могу судить, насколько я популярен и какой уровень моего профессионализма.
- Что сложнее - сбор информации или ее подача?
- В принципе, любую информацию я подаю хладнокровно, без эмоций, как и положено журналисту. Стараюсь не делать никаких выводов до окончания следствия. Я перестаю быть беспристрастным лишь в том случае, когда преступление совершается против детей. Не могу скрыть своего отношения и порой становлюсь необъективным. У меня у самого растет дочь, и я понимаю людей, столкнувшихся с трагедией. Как можно совладать с чувствами, когда 65-летняя женщина зарубает топором 5-летнего малыша, когда парень насилует 4-летнюю девочку и топит ее, или же когда во дворике детского сада насилуют и убивают 13-летнюю девочку? Я делал выпуск о сбитой насмерть девушке Джамиле Исмайловой. Трагедия произошла три года назад. Ее сбил бывший полицейский. Первоначально он был осужден отбывать срок в колонии вольного поселения на три года, ее еще называют "шоферской зоной". Там обычно содержатся водители, сбывшие пешеходов. После моей передачи решение Верховного суда было изменено. Водителя приговорили к четырем годам тюрьмы. Это наказание стало заслуженным.
- А те, кто по "вашей вине" попадают в тюрьму, не пытаются потом с вами свести счеты?
- Пока звонков с угрозами не поступало. Напротив, на зоне ко мне неплохо относятся. Вспоминаю случай, происшедший в поселке Ахмедлы. Мужчина перестрелял всю семью из-за своей дочери, которую те довели до самоубийства. Ему дали пожизненное заключение. В тюрьме на него ополчились уголовники. Мы сделали телерепортаж и рассказали всю историю. После передачи мне позвонил адвокат и сказал, что в Гобустане к нему стали относиться более уважительно. Но дело не в этом, а в том, что факты свидетельствуют - в стране стало больше убийств, часто убивают из-за мелочи, на бытовой почве. На суде же преступники пытаются доказать, что совершили преступление из-за поруганной чести. Некоторые думают, что за это на зоне их будут больше уважать. Как раз наоборот. Человек не должен обливать грязью живущего с ним под одной крышей. Были, конечно, случаи, когда муж приходил домой и "застукивал" жену с любовником. Но это редкость. Часто мужчина убивает, не имея точных фактов, только по подозрению. Преступления же, совершенные женщинами, связаны больше с мошенничеством.
- Вы согласны с тем, что идеальных преступлений не бывает?
- Любое преступление рано или поздно раскрывается. Недавно готовил передачу о преступлении, совершенном 15 лет назад. На станции Насосной раскрыто одно из таких преступлений. Мужчина совершил убийство в 1992 году, а арестовали его только две недели назад. Если человек совершил преступление, он обязательно о нем кому-то расскажет. Точно так же произошло и в этом случае: преступник по пьянке признался другу, тот рассказал приятелю. Так, по цепочке дошло до полиции. Если пройдет даже 20-40 лет, преступление все равно раскроется. Конечно, есть нераскрытые дела, но это один случай на миллион.
- Вам часто приходят письма от зрителей?
- Врать не буду. Некоторые ведущие любят сочинить "Ой, на меня столько писем свалилось". Мне пишут не часто. И в основном, люди просят о том, что мы не в силах сделать. Они не понимают, что мы не можем вмешиваться в ход следствия, судебный процесс. Но в тоже время, я не верю, когда ловят преступника в момент разбоя и в акте пишут, что во время обыска при нем нашли 150 граммов наркотиков. Честно говоря, это всегда вызывает подозрение. Мне кажется, у полиции есть план по наркотикам. И в 99% они приписывают преступнику наркотики как бы в нагрузку. Тому на полгода больше дадут (смеется), но зато у них будет галочка в отчете.
- Были в женской колонии?
- Нет, но очень хотел попасть туда. Сделать, например, передачу к 8 марта.
- В подарок?
- Хочу снять ленту о женщинах на зоне, о их буднях и радостях. Взять интервью, рассказать о том, кто и за что сидит. Про многих из арестанток я делал передачу, и мне было бы интересно узнать о том, как они живут "на зоне". Но, к сожалению, Минюст на мое письмо не ответил.
- Вы часто бываете в тюрьмах и, наверное, все-таки знакомы с "порядками", которые существуют в зонах. Есть какие-то перемены по сравнению с советским периодом?
- На сегодняшний день совсем другие порядки. Те законы, которые работали 10 лет назад, исчерпали себя. Если раньше вор в законе не мог заниматься бизнесом и жениться, то сейчас все наоборот. Сама воровская идея изменилось. Теперь очень многое на зоне решают деньги, как и в нормальной жизни. Если раньше человек продавал наркотики и считался барыгой, делать поблажки ему в тюрьме считалось "западло", а за изнасилование человека просто "опускали". Сегодня, если у тебя есть деньги, ты можешь избежать этой участи. Раньше за порядком на зоне следил вор в авторитете, а теперь это делает тот, у кого больше денег.
- Кто стоит во главе преступной иерархии страны, воры в законе?
- Сейчас в стране таковых нет. Все воры в законе или выехали, или сидят в тюрьме. Последний, самый крупный рецидивист, которого знали по всему СНГ, это был "вор в законе" Хикмят, он жил и "работал" в Москве. У Хикмята был доступ к высшим госструктурам, он решал проблемы и здесь, и там. Не знаю, есть ли сейчас личности, подобные ему. У нас государство создало такую систему, что воровская идеология здесь не уживается. Как говорят уголовники, у нас "страна погон" - всё под контролем полиции.
- Говорят, богатые не сидят в тюрьме, потому что покупают себе свободу?
- Они сидят, но не так, как другие. В тюрьме богатые могут заплатить за комфорт. Построить новый барак, поставить туда телевизор и холодильник. Живи - не хочу. Как и на свободе - в тюрьме все решают деньги.