Рене Бакманн, 15 ноября 2020 года
Как в Сахеле, так и в Ливии Эммануэль Макрон продемонстрировал свою неспособность порвать с траекториями, принятыми предыдущими администрациями в течение последних 5 лет. Даже когда было ясно, что эти направления не приводят к разрешению кризисов. А в Ливане он вовсе продемонстрировал бесцеремонное высокомерие и был виновен в неосведомленности региональной геополитики.
Национальное Собрание Франции 29 октября в первом чтении проголосовало за проект бюджета на 2021 год французской дипломатии, который вырос на 8% по сравнению с бюджетом на 2020 год. Документ также предусматривает обеспечение Министерства иностранных дел с численностью 12 105 кадров. Это впервые с 2017 года, когда средства, выделенные на «Кэ д'Орсэ» (Краткий очерк дипломатической службы Франции) не подлежали "планированию", в результате которого бюджет мог бы быть заморожен и численность персонала сокращена, которая к тому времени была уже сокращена на 10% по сравнению с 2007 годом.
Хотя и было скромное изменение, но бюджет увеличился на 411 миллионов евро при общем бюджете в 5,4 млрд. евро, что министром иностранных дел Жан-Ив Ле Дрианом был отмечен с удовлетворением. Выступая перед членами парламента, он выразил надежду, что это событие не будет означать простую "паузу" в мерах экономии, а объявит "окончание кровоизлияния".
Будь то первая или вторая гипотеза, одно точно, что улучшения бюджета будет недостаточно для того, чтобы скрывать неудачи внешней политики Эммануэля Макрона. Ни недостатки, ни неудачи его личных дипломатических усилий.
Опрос, проведенный Медиапартом как среди нынешних дипломатов, так и вышедших на пенсию, а также экспертов в области международных отношений, дают квалифицированную оценку, что внешняя политика, проводимая президентом республики в лучшем случае "разочаровывает", а в худшем случае "катастрофическая".
Касательно его дипломатической деятельности, то исследование показала что, она порой оценивается как "высокомерная" и "наивная". А также как "достаточная", "деструктивная", "эмоциональная", обусловленная его "поиском блестящих моментов" и "пристрастием к общению".
"К его сожалению, когда он пришел к власти то, он столкнулся с гораздо более неблагоприятной ситуацией, чем его три предшественника - говорит Бертран Бэди, почетный профессор Сианс-По и специалист по международным отношениям.
Помимо проблем, характерных для Европейского Союза, и появления много лидеров популистов, равнодушных к международной дипломатической игре, у него были такие трудные собеседники, как Путин и особенно Трамп, приверженец избирательной или постулистской дипломатии. Макрон пришел с видением международных отношений, которое казалось довольно позитивным. В отличие от Трампа, он выступал за многосторонность, его диагноз состояния Европы был верным, и во время своей предвыборной кампании он высказывался за сокращение внешнего вмешательства и против отклонения от пути нео-консервативной французской дипломатии.
Он может объяснить, что его добрые намерения были разрушены неблагоприятными условиями.
Проблема в том, что каждый досье внешней политики, который он открывал, по нескольким причинам заканчивался неудачей.
Потому что он наивен и самодоволен, так как думал, что пригласив Трампа на ужин на Эйфелеву башню, он сможет убедить его остаться с климатическим соглашением, или что, приняв Путина в Версале, он создаст условия для плодотворного диалога. Все дело в том, что ему очень не хватает опыта в международной политике. Потому что он считает, что он может решить все самостоятельно, при единственной поддержке своей дипломатической ячейки и, слишком часто, без учета выводов из Кэ д'Орсэ, которые его консультировали, но которых он не слушает. Подводя итог, я бы сказал, что он хорош в диссертации, но очень плох в практической работе..."
Возврат к основным вопросам международной политики, которыми Президент Республики занимается с мая 2017 года, иллюстрирует, иногда карикатурно, подводные камни "метода Макрона" и пределы его стратегического видения, и даже геополитическую ясность.
В любом случае, это показывает, что по двум основным ситуациям кризиса, унаследованного от пятилетки Олланда - Сахеля и Ливии, Эммануэль Макрон, несмотря на его постоянное желание навязать свою политику и оставить свой отпечаток, не смог или не захотел оторваться от траекторий, принятых его предшественником. Оглядываясь назад, мы не можем не заметить, что его решения и предложения не приведут к решению проблем, то есть, к политическим и дипломатическим успехам.
Его молчание 9 октября перед лицом французской заложницы - Софи Петронин, которая была освобождена джихадистами после четырех лет заключения, когда она пыталась объяснить ему по прибытии в Виллакублей, что кризис в Мали нельзя было свести к восстанию над джихадистами, заинтриговал нескольких свидетелей, привыкших к вездеходному подходу главы Республики.
Раскрыл ли он свой дискомфорт от мутного состояния этого освобождения или отсутствия конкретных аргументов против этого? (речь о выплате залога, террористам. *примечание)
Для французского гуманитарного работника это не первое - и далеко не первое - указание исполнительной власти на то, что военная интервенция не может быть единственным средством реагирования и, тем более, реальным средством устранения нестабильности в Мали и, в более широком плане, в Сахеле. И что эта постоянная ошибка анализа во многом объясняет нынешние трудности Парижа в этом регионе. Трудности, которые не могут скрыть эпизодические успехи французских военных на местах.
В Сахеле - болото
Если операция "Сервал", запущенная в январе 2013 года Франсуа Олландом, имела ограниченную, но реалистичную цель - остановить джихадистское наступление, которое угрожало Бамако и восстановить контроль над Тимбукту, то успешная операция "Бархановый газ" на севере страны, которая сработала в августе 2014 года, имела гораздо более амбициозную цель, что объясняет провал, или, по крайней мере, тупик нынешней ситуации.
4500 французских солдат, и пять контингентов, предоставленных Мавритании, Мали, Буркина-Фасо, Чаду и Нигеру были выделены для содействования тому, чтобы страны "Большой пятерки" Сахеля - взяли в свои руки борьбу с вооруженными террористическими группами. Они были выделены в целом, всей зоне Сахеля, т.е. территории размером с Европой.
В этих условиях "нейтрализация" лидера джихадистов - Ба Аг Мусса, показанная 13 ноября, и ослабляющая вооруженные джихадистские группы, независимо от того, связаны они с "Аль-Каидой" или с организацией Исламского государства или нет, не может решить проблему нестабильности в Сахеле.
Ибо здесь джихадисты основывают свое присутствие не на усердной и фанатичной набожности, а на их способности отвечать определенным нуждам людей и выражают дух восстание населения. На просторах страны, администрации и службы терпят неудачу, их режимы коррумпированы, недееспособны и хищны, они неспособны обеспечить безопасность и защиту жителей деревни.
Согласно работам Роланда Маршала из Центра исследований Международного научно-исследовательского института (CERI) Сианс-По, «эти джихадистские группы не развиваются по идеологическим причинам. Они предлагают меры реагирования на местные ситуации, связанные с доминированием и лишением собственности».
Столкнувшись с государствами, слепыми к местным устремлениям и требованиям децентрализации власти и глухими к местным восстаниям против безнаказанной жестокости правоохранительных органов, когда они присутствуют, они умело эксплуатируют межплеменную и этническую вражду и соперничество. То же самое можно сказать и о взрывоопасном противостоянии в Мали между между народом Фулани, среди которых джихадисты вербуют на протяжении многих лет, и фермерами из народа Догоны, вооруженными некомпетентной, несправедливой и жестокой центральной властью. По этой причине, по словам Роланда Маршала, "европейцы должны смириться с тем, что центр кризиса — это не джихад, а функционирование государств Сахеля.”
Несмотря на предупреждение, данное в августе прошлого года в результате свержения малийского президента Ибрагима Бубакара Кейты, изгнанного из-под власти армией, Елисейский дворец, далек от пересмотра своей стратегии, и похоже, прежде всего, теперь стремится разделить военное бремя со своими африканскими союзниками и подготовить план выхода из конфликта, в котором погибли пятьдесят французских солдат, пренебрегая новым анализом ситуации на местах. И бескомпромиссным изучением функционирования местных режимов.
Но время на исходе. По словам Винсента Фушера, аналитика по западноафриканскому региону от Международной кризисной группы, "франчайзинг Исламского государства прогрессирует повсюду к югу от Сахары, особенно в район озера Чад".
Наблюдение подтверждено генералом Бернардом Баррерой, который
командовал операцией "Сервал" в 2013 году. Покидая службу, он оставил 20 октября перед своими гостями тревожное заявление. "Мы убили половину джихадистов в Мали. Наконец, семь лет спустя, метастазы этих движений захватили весь регион. И хотя тактически мы продолжаем одерживать военные победы, в целом ситуация не хороша. »
"Выбор Макрона в Сахеле, который должен был следовать стратегии, принятой при Оланде, был не очень прояснен, комментирует бывший директор по Северной Африке и Ближнему Востоку (АНМО) в Кэ д'Орсе. С точки зрения стратегии и дипломатического воображения, эта стратегия показывает реальную нищету. Но в Ливии еще хуже: мы все неправильно поняли. Решив продолжать поддерживать Хафтара, Елисейская республика сделала французскую политику в этом конфликте двусмысленной и даже неразборчивой. Это лишает нас всякого доверия, то есть любой способности к дипломатическим действиям. Кроме того, мы не играли никакой роли в прекращении огня, объявленном 23 октября в Женеве под патронажем Организации Объединенных Наций.»
В этой стране, погруженной в войну в 2011 году восстанием против диктатора Каддафи, затем французская военная интервенция по решению Саркози и ретранслированная НАТО, Париж признал в 2015 году режим, созданный в результате мирного процесса, установленный в Триполи. В то же время, с начала 2016 года он оказывал дискретную военную поддержку своему главному противнику - восстанию, базирующемуся в Киренаике, во главе с генералом - самопровозглашенным маршалом - Халифой Хафтар, бывшей офицером Кадхафистов, находящейся в изгнании в Соединенных Штатах с 1990 года.
Первоначально, это было из-за эффективности его "армии" против джихадистов, что Франсуа Олланд принял за верное решение, по совету диктатора Абдель Фатх аль-Сисси. Впоследствии Олланд приказывает DGSE предоставить сдержанную помощь "маршалу". Так случилось, что Хафтар поддерживается в военном, финансовом и дипломатическом плане Египтом, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Все эти страны являются стратегическими партнерами и заказчиками вооружений французской промышленности. Друг наших друзей, следовательно, наш друг.
И когда Эммануэль Макрон сменил на этом посту Франсуа Олланда, взяв с собой, Жан-Ива Ле Дриана, который, как министр Обороны, заключил основные контракты на продажу оружия с монархиями стран Персидского залива, чтобы сделать его своим министром иностранных дел, он в то же время принял ливийскую стратегию своего предшественника. То есть, официальное признание режима Триполи и, в то же время, поддержка его врага Халифа Хафтара, несмотря на его авторитаризм и жестокие методы.
И как обычно, президент не может смириться с теми, кто не одобряет его выбор. В августе 2018 года посол Франции в Ливии Бриджит Курми должна была покинуть свой пост, только после двух лет своего присутствия на посту, потому что Елисей упрекал ее в том, что она не была достаточно «совместима с Хафтаром».
«В связи с международной неопытностью и отсутствием знаний о международной геополитике, Макрон упустил возможность оставить свой след в этом вопросе и дать Франции роль, более соответствующую ее дипломатическим амбициям», - объясняет дипломат, знакомый с регионом. Ему следовало бы избегать маргинализации Италии, которая долгое время участвовала в истории Ливии и, прежде всего, встать на сторону Специального посланника ООН- Гассана Саламэ, которого из-за расхождений в Совете Безопасности и двойственности позиций некоторых стран, вынудили подать в отставку в марте 2020 года. Тем более что это был друг Франции, где он выполнял академические обязанности в Сианс-По.»
Тем временем, ООН взяла на себя ответственность и в октябре возобновила переговорный процесс, который поддерживали при помощи Каира главные союзники с обеих сторон - Анкара для режима Триполи, Москва для Хафтара. Франция, находившаяся в офсайде, призывала к "выводу всех иностранных наемников и роспуску ополченцев". Наемники и ополченцы, используемые Хафтаром - массивно: дополнительная иллюстрация несоответствий и противоречия во французской позиции и промахов президента.
В Ливане высокомерие и унижение
По словам дипломатов и экспертов, опрошенных Медиапартом, лишь немногие из кризисов так четко выявляли ошибки и просчета французской дипломатии, чем те, которые вспыхнули после взрыва запаса аммиачной селитры в порту Бейрута 4 августа, в результате которого погибло более 190 человек, тысячи других получили ранения и был нанесен огромный материальный ущерб.
Пока спасатели работали в завалах и гнев ливанского народа против халатности и коррупции лидеров страны выплескивался на улицы, французский президент прибывает на Бейрут в роли спасителя страны, плывущей по течению. «Как отметил ливанский политолог, как будто у него есть на это полномочия, он объявил, что предложит новый национальный политический пакт, и призвал к немедленному назначению нового премьер-министра и формированию правительства миссии. Видимо, он забыл о роли Франции в принятии в 1943 году этого пакта, пересмотренного в 1989 году".
Меньше, чем через месяц, Эммануэль Макрон возвращается в Бейрут, «чтобы проследить за его инициативой». Только что был назначен новый премьер-министр Мустафа Адиб, бывший посол в Берлине. После встречи с руководителями основных политических фракций, Макрон объявляет, что они будут содействовать формированию правительства, предложенного им сформулировать в течение 15 дней. Без учета того факта, что ни один из его собеседников не подтвердил свою приверженность публично или в письменном виде.
«Затем он приступил к операции по микро-управлению данной ситуцией», рассказывает дипломат, который внимательно следил за этим эпизодом. Путем умножения телефонных звонков со всех сторон, пытаясь заставить людей принять выбор Адиба, повторяя, что это последний шанс для Ливанской системы».
И оперативная группа, которую он сформировал, усердно работает на него, чтобы обеспечить дипломатический успех, который, по его мнению, находится в пределах его досягаемости. Группа включает в себя его дипломатического советника, Эммануэля Бонна, посла в Ливане с 2015 по 2017 год, директора DGSE, Бернара Эмье, посла в Ливане с 2004 по 2008 год, и Бруно Фучера, посла в Бейруте, только что приехавший на замену Анн Грилло из Мехико в октябре.
Однако это пустая трата времени. После трех недель переговоров, Адиб отказывается от формирования правительства. В то же время, две шиитские партии, Амаль и Хезболла, отказываются от того, чтобы министр финансов был не из их рядов, как предложил Адиб. Затем, недовольный и разъяренный Эммануэль Макрон созывает пресс-конференцию, во время которой он дал место недипломатическому гневу, утверждая, что ему «стыдно» за ливанских лидеров, в «коллективной измене» и поддержании "системы коррупции". «Неудача будет не моей, - сказал он, - а ливанских сил". »
«Его всплеск показывает, что он ничего не понимал про события в Ливане", - говорит Ив Обин де ла Мессузьер, бывший директор АНМО, ученый-арабист и отличный знаток Ближнего Востока который работал в нескольких арабских странах. Бейрут это не французско-африканская столица, где Париж может навязать свой выбор несколькими телефонными звонками. Ливанская политика намного сложнее, особенно когда у вас мало средств давления на главных героев.
И что мы, как и многие французские политики, поддаемся старому тропизму в пользу христианской общины. Страна уходит корнями в специфическую историю, и геополитика находится в центре ее самобытности с момента ее создания. Игнорирование этой реальности может привести только к серьезным неудачам».
Эммануэль Макрон в послании, адресованном 29 августа по Ближневосточному-средиземноморскому форуму в городе Лугано (Швейцария), еще раз доказал отсутствие у него знаний о регионе и ливанском геополитическом контексте.
В своей речи он призвал "извлечь из Ливана" все угрожающие силы: Иран, Турцию и Россию, имеющие " имперские намерения". Забыв об Израиле, который за сорок лет соорудил три войны в Ливане (в 1978, 1982 и 2006 годах) и Сирии, оккупировавшей Ливан в течение тридцати лет, вдобавок 1,5 миллиона населения которой являются в настоящее время беженцами в Ливане. Легкость? Чрезмерная спешка? Преднамеренный выбор? Объяснения варьируются в зависимости от источников.
Менее месяца назад инициатива Эммануила Макрона в Ливане завершилась, возможно, временно, что еще больше сделала унизительной данную попытку. Именно Саад Харири, премьер-министр, который под давлением демонстраций против системы и за карикатурное олицетворение коррупции ушел в отставку в октябре 2019 года, занял место главы правительства.
Данный факт жестко подчеркивает пренебрежительный и бесполезный характер жестикуляций Парижа. Неделей ранее, американская дипломатия одержала впечатляющую победу, получив от Ливана и Израиля, технически все еще находящихся в состоянии войны, весть о начале переговоров о разграничении морских границ между двумя странами, что стало настоящим ударом по французскому бессилию.