18 октября известному журналисту Сергею Доренко исполнилось 50 лет. В интервью РИА Новости юбиляр в рассказал, что думает про телевидение, над чем работает сегодня и как решил противостоять кризису.
- Сергей Леонидович, вы в журналистике 24 года, уже "собаку съели" в ней. Как вы себя ощущаете, не надоело еще?
- Я не чувствую себя в журналистике. Я просто чувствую себя. У меня не было никогда идеи себя классифицировать. Мне по-разному бывает: комфортно, чуточку тревожно, победно, предпобедно. Журналистика осталась такой же, какой она была всегда. Она - эмоциональная. Главная суть: вы за внимание продаете эмоции. Что вы предлагаете за внимание? Обычно - эмоции и плюс еще что-то. Эмоции и паскудство, эмоции и самодовольство, эмоции и кичливость, эмоции и переживания, гордость, интеллект.
У нас жанра расследования сейчас нет вообще, все до единого расследования - это "сливы". Зато "сливы" развиты, а это компенсирует отсутствие расследований. Аналитика есть, но она вне морали. Вот если бы срастить моральные императивы с аналитикой, это был бы идеал, но он трудно достижимый.
- Вы были руководителем информационного вещания канала ОРТ, ведущим программы "Время", работали на радиостанции "Эхо Москвы". Теперь - "Русская служба новостей". Журналистика - возможность что-то сказать миру?
- Вовсе нет. Я хочу пригласить к разговору. Радио - это место встречи. Мы здесь встречаемся, на этой волне, на этих частотах, мы коммуницируем. На радио я всегда веду эфиры стоя. Потому что так я могу двигаться. Я же южанин, и мне хочется двигаться всё время. Какая-то энергетика другая. Я не могу сидеть. Если я буду сидеть, я сделаюсь "барбацуцей" такой. Оплыву, как пельмень. Мне надо двигаться всё время, атаковать, поэтому я танцую. У меня есть несколько десятков тысяч верных слушателей, которые за мной ходят с одной станции на другую. Не то чтобы им нравится, что я делаю. Они просто пойдут за мной на любую станцию.
"Русская служба новостей" - это важный и интересный вызов. Вызов потому, что это - способность сплотить людей. Это возможность проверить, могу ли я купить внимание, и чем я куплю внимание слушателей? Работа в РСН - это служение маленькому коллективу очень хороших ребят, которым интересно со мной. Я хожу сюда, чтобы служить им. Я каждый день здесь бываю с 6.30 утра. Я не люблю каких-то движений, связанных с карьерой, я не люблю движений, отдельно связанных с деньгами, с какой-то денежной розницей. У меня никогда не было контракта с работодателем короче, чем на год. Меня не интересуют "зерна" по дороге, я не наклоняюсь. Важно, что мне здесь и сейчас нужно доказать себе.
- Вы ушли с телевидения 9 лет назад. Скучаете?
- Ты пойдешь в гараж и вдруг найдешь там старый красивый охотничий нож, который, как ты думал, давно потерялся. Он тебе на фиг не нужен, но когда ты его снова найдешь, ты думаешь: "Какой он обалденный. Чума просто!" Телевидение для меня с точки зрения эмоционального восприятия - это вещь, которая особо не нужна, никогда не была особо нужна, к которой всегда относился со скепсисом, с небольшой долей презрения. Я не знаю, что происходит на телевидении. Беда в том, что у меня дома нет телевизора уже пять лет. До этого у меня был телевизор на кухне, но я не знаю, что по нему шло. Мне не приходило в голову, что его надо смотреть. У меня и радио не работает. Я не люблю, чтобы в моё пространство, в мою черепную коробку входили без стука. Приемлю только Интернет и книги. По телевидению не скучаю. Но думаю, что если бы я начал это снова делать, мне бы это понравилось.
- Почему не скучаете? Вы же работали на телевидении столько лет!
- Телевидение - это искусство для малообразованных женщин старше 45-50 лет. Надеюсь, это не надо доказывать. Вся реклама на ТВ адресуется этим женщинам. Интеллектуальный продукт не рекламируется - это бессмысленно. А радио, такое, как у нас, адресуется мужчинам 30-60 лет, потому что за рулем слушают. В этом смысле радио интереснее. Поэтому что жалеть о телевидении?
Кроме того, телевидение - это уже не место встречи, на телевидении ты исполняешь сольную партию. Общение в студии есть, а потом не известно, что из этого смонтируют. В России нет прямых эфиров, поэтому общения тоже нет. Думаю, что если бы я нашел телевидение, как старый потерянный нож в гараже, я бы обрадовался, конечно, на какое-то время - какой нож охренительный! Вот я его потерял 9 лет назад - в сентябре 2000-го года меня выставили за порог с ТВ. Я бы долго с ним ходил, месяц, может быть. Потом бы прискучило снова. И я снова потерял бы его где-нибудь в гараже. Мне нечего себе доказывать на телевидении. Подойти, смахнуть пыль с моего трона и уйти...
Я в себе на телевидении всегда любил корреспондента, кем бы я ни был. Я был руководителем службы новостей Первого канала, был заместителем генерального директора Первого канала, но если бы мне сказали: "Старик, ты вот кто по внутреннему ощущению?", я бы ответил, что я, конечно, корреспондент. Я помню и горжусь всегда своими корреспондентскими подвигами. Куда-то мчаться, потом проникнуть туда, куда не пускают. Знаете, как драки происходят, когда корреспонденты дерутся? Драки же жесткие, но они молча. Никто ничего не говорит, все улыбаются. Сзади человек тебя хватает и волочит, а ты не знаешь, кто это. В живот бьешь - быстро, но молча. Смотришь назад - вырубил начальника охраны. Корреспондентом быть - самая стать.
- У вас есть недоброжелатели?
- Я не выступаю против людей, поймите. Меня люди вообще не интересуют. Мне страшно признаться в пренебрежении. Меня интересуют критерии и категории. Я мыслю иными параметрами. Например, человек гладит щенка. Я говорю: "Молодец, любит животных". Потом этот человек лжет. Говорит, что он против коррупции, а сам коррупционер. Я говорю: "Лгун, подонок , предатель и лицемер". Он говорит: "Ты против меня!" - "Я против тебя? Да в какой момент я был против тебя?" Найдите мне хоть раз, что б я был против или за!
- Как вы считаете, экономический кризис кончился?
- Он и не начинался. Он настолько удручал всех, что все решили продолжать танцевать. Кризис вылечили, огонь залили керосином. Так может быть. Огонь погас. Но керосина стало больше. Когда рванет в следующий раз - я думаю, через 3-4 года - снесет совсем серьезно. Давайте ждать.
- Говорят, чтобы противостоять кризису, вы завели кур...
- Да, у меня 18 кур и 3 петуха. Я покупал самых красивых кур, которые впоследствии оказались петухами. Как такое бывает? Гады, они же дерутся, эти петухи. В этом смысле - плохо. Одному глаз выклевали. Но вообще яиц много куры несут. У меня есть голландские несушки, грузинская несушка, пеструшка, кохинхины. А петухи - брамы. Гигантские такие дураки ходят. Орут страшно.
- А экономический кризис причем?
- Я всегда говорю - нужны базовые ценности. Нам всем нужно понимать, как мы будем жить наутро после войны. Потому что экономика ляжет. Когда она ляжет, она ляжет совсем. Она ляжет до базовых моделей товарообмена - золота или банки с тушенкой, ватников, яиц, кур. Мне вообще просто хотелось, чтоб куры ходили. Я завел красивых кур, они ходят у меня среди кустов, кохинхины чванливые, как министры, важные невероятно, выклевывают друг другу глаза, чем разбавляют мои будни по видеоряду. Так всё это мило.