На сайте www.openspace.ru опубликован материал "Великий гуманоид Юрий Чернавский" с композитором и продюсером, заслуженным артистом РСФСР Юрием Чернавским, который, по мнению автора, создал золотой запас российской поп-музыки.
Юрий Чернавский работает и живет в Лос-Анджелесе с 1994 года. Имя Чернавского "знаком качества" проставлено на лучших советских поп-песнях и поп-альбомах - от диско-феерии ВИА "Красные маки", первых двух магнитоальбомов "Динамика", образцовых электропоп-альбомов "Банановые острова" и "Автоматический комплект", психоделической "Белой двери" и издевательской "Белой панамы" Аллы Пугачевой. Без Чернавского не было бы мюзиклов "Сезон чудес", "Выше радуги" и героя фильма "Асса", взбудораживших околоперестроечное поколение, не было бы первого частного Всесоюзного объединения - студии популярной музыки "Рекорд", из которой вышла почти вся отечественная поп-элита 1990-х - от Игоря Матвиенко, Сергея Минаева, Олега Газманова и Натальи Ветлицкой до "Любэ", "Миража" и "Ласкового мая". Да и выражение "попса", по легенде, придумал Чернавский; правда, для него оно было ругательством, а не стандартом.
В первой части материала говорится о творческом взлете " великого гуманоида", который начался с азербайджанской группы "Гая" и Государственного оркестра Азербайджана:
" Юрий Чернавский родился в Тамбове и закончил местное музыкальное училище, носящее имя Сергея Рахманинова, по классу скрипки. Как и многих советских школьников, родители заставили. В 18 лет Юра попал на концерт известнейшего в те годы азербайджанского ВИА "Гая", выдавшего несоветского уровня твист и фанк, и "заболел" саксофоном. Чернавский играл на саксофоне в музучилищном джазовом квинтете "Молодость", который быстро стал лауреатом областных джазовых конкурсов и звездой тамбовских танцплощадок.
С саксофоном наперевес Чернавский двинулся вверх по профессиональной лестнице, перескакивая из одного уважаемого джаз-коллектива в другой. В Москву 20-летнего музыканта вывез Госоркестр СССР Бориса Ренского. Потом играл на саксофоне у корифеев - Олега Лундстрема и Леонида Утесова. Ему было скучно: "Мы уже упали на Джона Колтрейна, а у Утесова всё мусолили музыку из фильма "Веселые ребята" - детский джаз, по нашим представлениям". Играть что-то новое не удавалось: никто не был против, но никто и не был за.
Времена поинтересней начались с переходом Чернавского в Государственный оркестр Азербайджана под управлением Муслима Магомаева, где к 1973 году собрались лучшие музыканты Советского Союза.
"С нами был Арзу Гусейнов - гениальный трубач, который играл Фредди Хаббарда просто в ноль, - вспоминает своих коллег Чернавский. - Саша Пищиков был наш Джон Колтрейн, только более молодой, агрессивный и гибкий, Коля Левиновский - русский Маккой Тайнер. Словом, масса известнейших музыкантов, и все учились друг у друга играть и думать".
Звездных музыкантов привлекали в госоркестре Азербайджана невероятно комфортные условия работы и сногсшибательные заработки. Муслим Магомаев - в то время любимый певец не только Азербайджана, но и всего Союза , поэтому он и те, кто с ним работал, пребывали в статусе "неприкосновенных". Ансамбль Магомаева парил на самолетах над Союзом и давал концерты в разных городах.
Муслим исполнял свои хиты вроде "Свадьба" и "Ах, море, море", которые его сверхпрофессиональные музыканты без труда играли с листа. Им даже не приходилось репетировать. Репетиции, по воспоминаниям Чернавского, полностью уходили на рисковые эксперименты со сложными джазовыми композициями, которыми Магомаев щедро позволял заполнять паузы между своими выходами. За полную творческую свободу хорошо платили: музыкант получал за концерт 70 рублей, в то время как народные (!) артисты СССР получали по ставке 20-40. В месяц выходило более чем 1500 рублей: на две зарплаты можно было купить двухкомнатную квартиру, на две с половиной - автомобиль "Волга". Впрочем, 27-летний лид-саксофонист оркестра Юрий Чернавский статусной собственностью так и не обзавелся - потратил заработки на музыкальные инструменты, заграничные джазовые пластинки и ночные кутежи со спорами о новой музыке".