Следующий год ознаменуется долгожданным событием - на экраны возвращаются всеми любимые мушкетеры Георгия Юнгвальд-Хилькевича. Антон Макарский сыграл в картине одну из главных ролей - наравне с Михаилом Боярским, Вениамином Смеховым, Игорем Старыгиным и Валентином Смирнитским. Антон Макарский и его жена и продюсер Виктория Морозова раскрыли Дням.Ру секреты друг друга.
- Благодаря роли Д'Артаньяна Михаил Боярский прославился. Ожидаете ли вы, что ваша роль в продолжении "Мушкетеров" произведет не менее взрывной эффект?
- Если честно, я об этом не думаю. Конечно, такие мысли иногда закрадываются в мою голову, но я их отгоняю, потому что хочется, в первую очередь, чтобы проект был хороший. Хочется, чтобы мы справились с той сложнейшей задачей, которую перед нами поставил Георгий Эмильевич Юнгвальд-Хилькевич, режиссер этого фильма, и хочется соответствовать тому успеху, который был у первых "Мушкетеров". Поэтому мы, конечно, "дети" "Мушкетеров", из кожи вон лезли, чтобы доказать Георгию Эмильевичу, нашим сценическим отцам и себе самим, что мы достойны этого предложения, которое он нам сделал. Вообще, если говорить о проекте "Возвращение мушкетеров", его можно охарактеризовать одним словом - "сказка". Потому что в детстве после просмотра фильма я выходил, строгал шпагу из какой-то деревяшки, вместо гарды укреплял крышку, сворованную у мамы, пластиковую такую, белую, она гнулась еще. Эти гарды защищали нас от удара по рукам. И мы играли - кто был Д'Артаньяном, кто был Арамисом. Я был Атосом.
- Почему именно им?
- Мне очень нравился Атос, нравились эти грустные глаза, нравилась загадка, которая присутствует в этом персонаже, воплощенная Вениамином Смеховым. И я всегда играл в Атоса Непобедимого.
- Как встреча ваша прошла с Вениамином Смеховым и другими "мушкетерами"?
- Мы очень волновались перед тем, как встретиться с нашими "отцами". Они приезжали чуть-чуть попозже, нежели мы. Я помню тот день, когда в Одессу, на берег моря, в живописнейшее, красивейшее место - мы на площадке, мы уже что-то снимаем - в обед должны подъехать наши "отцы". Вот они подъехали, 40 градусов жара, мы в бородах, в усах, в париках, в кожаных камзолах, на лошадях и со шпагами. Они не очень довольны и не очень хорошо ко всему этому отнеслись - к погоде и всему остальному.
И когда мы начали знакомиться, этот свет, который исходил от их улыбок, от их глаз, говорил о многом. И было очень приятно, что они дали нам такой аванс в качестве доверия. Разочаровать мы их никак не могли. Поэтому все скачки, все бои, все актерские сцены мы пытались выполнить на 200 процентов, - что получилось, уже, конечно, судить не нам, но все это мы выполнили сами, без дублеров. Потому что очень сильно хотели доказать и Георгию Эмильевичу, и нашим сценическим отцам, что то доверие, которое было оказано, мы оправдываем.
Это был похоже на мои годы в Щукинском училище, когда работаешь над собой двадцать четыре часа в сутки, пока учишься, - то же самое происходило на съемках "Мушкетеров". У многих отменились все параллельные проекты, потому что Георгий Эмильевич сказал, что если туда-сюда мотаться - роль не получится. Это нужно делать командой. И ощущение команды, ощущение людей, которые понимают друг друга с полуслова, вырабатывалось, наверное, после окончания смены и после команды "Смена окончена".
Мы каждый вечер собирались, у нас очень откровенные разговоры были, фантастические посиделки-праздники. Мы выпивали - должен покаяться в этом. Но это происходило с таким куражом, с такой радостью, что вино и крепкие напитки хоть и имели на нас свое физиологическое воздействие, но душа и ум оставались трезвыми, и мы получали радость от каждой минуты пребывания на этом проекте. Слушая меня, можно подумать, что я какой-то восторженный идиот, но действительно это так.
Многие люди относились, наверное, к этому проекту по-другому... хотя нет. Я сейчас вспоминаю: и Алена Яковлева, и Стас Николаев, и Александр Анатольевич Ширвиндт, и Алиса Бруновна Фрейндлих, и Дмитрий Харатьян - все болеют за этот проект и делают все, что возможно, чтобы этот фильм получился. И в том, что именно такая команда собрана, заслуга Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича. Помимо его других талантов, у него есть еще один очень важный талант - попадать в актеров. И наши легендарные "мушкетеры" были выбраны Георгием Эмильевичем, утверждены на те роли, которые мы обожаем уже несколько поколений - в течение 30-ти лет. Робко смею надеяться, что где-то в какой-то мере соответствовал его задумке.
- Сама история "Возвращения мушкетеров" не кажется ли вам слишком сюрреалистичной? Ведь Атоса, Портоса, Арамиса и Д'Артаньяна приходится воскрешать из мертвых.
- Ну и что? Это неважно! Дело в том, что реальность искусства совершенно отличается от реальности нашей жизни. Любого искусства - самого реалистичного, это все равно другая правда. И можно взять какой угодно сюрреалистический сюжет, но если в нем есть мысли и задумка режиссера, то это правдивая история. В профессионализме Георгия Эмильевича у меня даже никогда не возникало сомнений, поэтому я доверяю полностью ему, и моя задача - сделать свою роль, сделать то, что он мне доверил, максимально достоверно, максимально правдиво в тех сюрреалистических условиях, которые есть в сценарии.
- Получается, что у вас уже второй крупный проект, сделанный по мотивам классической французской литературы - Дюма, Гюго. Вам не кажется, что это какой-то рок, что в вас видят воплощение настоящего француза?
- Да! Таки я француз! Дело в том, что когда я учился в Щукинском институте, мне было очень трудно подобрать роль в русской классике, которая в основном ставится в театральных вузах. Поэтому я играл евреев, азербайджанцев, цыган, итальянцев, французов - словом, всех черненьких, всех, на кого похож, в общем-то.
- Помимо типажа, есть еще какое-то объяснение?
Виктория: Меня распирает прямо сказать: врожденное благородство! Антон: Нет, французы тоже разные бывают, бывают благородные, бывают и неблагородные. Это то, что в культуре и в музыке очень тесно связано - Россия и Франция. И то, что так получилось, что успешные проекты так или иначе связаны с Францией у меня и успешные песни так или иначе связаны с Францией ("Нотр Дам Де Пари", "Вечная любовь", "И падает снег" - любимая песня моей мамы и одноименный фильм), я не знаю, почему это. Но музыкальные какие-то традиции пересекаются. "Возвращение мушкетеров" ведь тоже музыкальный фильм, и там тоже очень много красивой музыки, написанной Максимом Исааковичем Дунаевским, слова писал Карен Кавалерян, и у меня там есть несколько сольных арий. На одну из них не так давно был снят клип - надеюсь, он получится, очень важное для меня событие. Я не знаю ответа на вопрос, почему именно Франция. Может быть, человеку с относительной стороны виднее - Вике, может быть. Как тебе кажется?
Виктория: Мне кажется, это очевидно. Особенно мне, женщине влюбленной, женщине, которая 10 лет рядом с Антоном, я могу сказать, что, будучи знакомой с французами - мы были с Антоном несколько раз во Франции, а один из наших друзей-французов постоянно живет в Москве - Антон очень похож на француза. С моей точки зрения, и манерами, и осанкой - всем. Хотя с другой стороны, может быть, мы путаем это с тем, как мы думаем, какие должны быть французы. Когда французская мода пришла в Россию, все это вот - осанка, утонченность, мода, люди приставляли "с" на конце слова - стало ассоциироваться с французом. Утонченность и благородство в Антоне присутствуют априори, а уже режиссеры, мне кажется, ищут людей среди молодых актеров, которые обладают этим. Я не хочу приводить примеров, чтобы никого не обидеть, но когда несколько актеров надевают мундиры, носить его может только Макарский (Антон пытается перебить - прим. Дней.Ру) Отстань, это мое интервью! Он не туда-сюда пошел, как в джинсах, он всегда так ходит, как в мундире.
Антон: Нет, в джинсах я хожу, как в джинсах.
- Может быть, Антон как-то специально этому обучался?
Виктория: Нет, у него это всегда было. У меня подозрение, что бабушка Антона согрешила с французом или итальянцем благородных кровей. Есть у меня такое смутное подозрение.
- Вика, у вас был сложный период, когда вы потеряли голос...
- Я не могу сказать, что это был сложный период. Это счастливый период. Сложный период был, когда я по шесть концертов в неделю работала на сценах страны, которая совершенно не готова к тому, что актер приезжает и работает живьем, без фонограммы. Когда меня уговаривали: "Как же так, ты что, не можешь выйти и работать под фонограмму?" Я говорю: "Я не могу открыть рот под фонограмму, я уже не помню, как я пела тогда". А мне говорят: "Это непрофессионализм". Понимаете, в нашей стране в то время, когда я пела, было непрофессионализмом открывать рот под фонограмму! Ведь я с пятнадцати лет пела с Белорусским государственным оркестром, потом у меня появилась своя группа и мы по шесть концертов в неделю работали, то есть мы были очень востребованными. В результате, когда дело дошло до первых двух клипов на MTV, к этому времени работать было нечем, потому что все связки были в узлах.
- Вы сейчас хотели бы к этому вернуться?
Виктория: С 12 апреля мы работаем с Антоном вместе. Но работаем совершенно по-другому. Во-первых, став продюсером, я теперь прекрасно понимаю, что полноценных, настоящих, больших, живых концертов может быть не больше 4-х в месяц. Не больше. И любая мировая звезда вам скажет, что они вообще работают один раз в месяц, они готовятся к этим турам, они обкалываются специальными витаминами, они делают специальную гимнастику, чтобы один раз поехать, отработать.
Антон: Чтобы это не было чесом.
Виктория: Не халтура, когда мы приезжаем (хотя мы никогда к ним, как к халтурам, не относимся) и исполняем одну-две песни. Нет, настоящий живой концерт - это определенный режим. И я хочу сказать, что теперь, когда все в наших руках с Антоном, мы сами выстраиваем свои графики. Мне звонят и говорят: "Вы можете 4 концерта подряд устроить?" Я говорю: "Нет. 2 концерта, день отдыха, а потом еще 2 концерта. Ребята, это режим профессионального певца". Я уже работала каждый день. Поэтому я была настолько счастлива, когда мне сделали эту операцию на связках!
Во-первых, я реализовала свои доселе спавшие действительно неординарные организаторские способности. Я это говорю не потому, что это какая-то моя заслуга, это мой дар. О даре я могу говорить отстраненно, а какими-то своими заслугами я вам здесь хвастаться не буду. Антон: Это я похвастаюсь!
Виктория: О заслугах, скажем, о своей женской мудрости на семейном поприще - об этом обо всем вам расскажет Антон. А если говорить о моем даре талантливого администратора и продюсера - вот это, я вам точно скажу, просто есть. Это как мой нос, уши и глаза - то, что Бог дал, то и есть. Поэтому если говорить о тех годах, когда я не пела, я могу сказать, что это, может быть, были одни из самых счастливых в моей жизни. В это время произошло полное самостоятельное становление нашей семьи и нашего бизнеса. Чего не произошло бы, если бы я продолжала петь. Сейчас, с 12 апреля, вернувшись на сцену с нашими концертами, я испытываю радость уже от этого.
Антон: Опять же, подтверждая эту истину, все, что ни происходит, к лучшему. Никогда нельзя опускать руки и ставить на себе крест, если ты не достигаешь того, чего хочешь. Потому что совершенно не является истиной то, что ты хочешь, - это правильно. Как раз очень часто бывает категорически наоборот. Кардинально наоборот - что этого не надо, а ты бьешься, бьешься головой об стенку, получаешь, набиваешь себе шишки, пытаешься пробить лбом стену. А тебе нужно взять и войти в дверь, которая совсем рядышком. Которая поведет тебя по тому пути, который тебе нужен. Поэтому иногда нам посылают такие знаки, как болезни, как узлы на связках, как сломанные ноги или набитые шишки в разных ипостасях, в разных показателях. Но, в общем, нужно почаще обращаться к себе и думать о том, правильно ли мы делаем то, что делаем.