Азербайджан, Баку, 3 октября /Trend/
Эксперт Фархад Амирбеков
В сентябре 2007 года в США обрушился рынок субстандартных ипотечных ценных бумаг, который спустя год спровоцировал начало мирового финансового кризиса.
Кризис быстро перерос рамки финансового сегмента и "перекинулся" на реальный сектор экономики. Рост безработицы, спад потребления оказался не только существенным, но и продолжительным во времени. Банкротство Lehman Brothers 15 сентября 2008 года является определенной точкой отсчета мирового кризиса. Мы видим, как кризис постепенно выходит за экономические рамки и все больше приобретает социальные черты. Политики многих, некогда благополучных стран оказываются под все большим давлением со стороны избирателей. В данном материале я хотел бы сосредоточиться на таком явлении как изменение размера государственного долга.
Постепенное углубление разделения труда и повышение производительности труда всегда требуют расширения рынков сбыта. При этом страна, которая является центром промышленного производства вовлекает в свою орбиту сперва близлежащие страны, а затем, по мере развития производства и международной торговли, и другие страны. Появляется своеобразная международная специализация, когда "ядром" выступает страна, сосредоточившая у себя промышленный и научный потенциал, "ближней" периферией становятся страны, включенные в производственные отношения с "ядром" (производят какие-то части, компоненты, сырье для ядра) и страны "дальней" периферии, которые являются рынками сбыта, частично поставщиками какого-либо сырья, которого нет в "ядре" или на "ближней" периферии. Однако, со временем, "ядро" становится все менее промышленным и все более специализируется на финансах. Валюта страны "ядра" становится так называемой "свободно конвертируемой валютой", желанной для стран "ближней" и "дальней" периферии, так как на нее можно приобрести любые товары, как собственного производства, так и импортного.
"Ядро" начинает специализироваться на финансовых услугах, образовании, разработке технологических и научных инновациях, международной политике и праве. Условно такую структуру можно назвать технологической зоной или технозоной. Устойчивость технозоне придает растущее потребление "ядра", из которой на периферию вынесены все неэффективные для "ядра" производства.
Проще говоря, пока "ядро" платит и потребляет, а также разрабатывает технологии, повышающие конкурентоспособность товаров, конкурирующих с товарами других технозон, такую модель можно считать стабильной. Деление стран по принадлежности к той или иной технозоне весьма условно, так как глобализация и международная торговля смазывает общую картину. Более явно это разделение было выражено в период существования Советского Союза и стран социалистического блока.
В 70-е годы XX века рост доходов в США прекратился. Для того, чтобы поддержать и увеличить национальное потребление, некоторые страны G7 начали стимулировать спрос кредитными инструментами. Банки массово начали кредитовать население. Как известно, конечный спрос на рынке предъявляют всего две категории потребителей - население и государство. О росте долговой нагрузки на население в этой статье говорить не будем, а вот, что произошло с государственным долгом в ряде стран рассмотрим.
В граф.1 показана динамика изменения государственного долга в странах G7 за последние 10 лет, в граф.2 страны т.н. "ближней" периферии, а в граф.3 показаны данные по странам, специализировавшихся на поставках углеводородного сырья.
Во всех странах G7 за 10 лет произошел рост государственного долга. В ряде стран индустриального типа наблюдается рост стоимости долга, а в некоторых - его относительное уменьшение. Причиной роста доли государственного долга относительно всей экономики (ВВП) в Китае по всей видимости является активное участие государства в инвестиционном процессе и увлечение мерами стимуляции, дабы поддержать высокий темп экономического роста.
Рост государственного долга Ирана можно объяснить скорее политическими причинами и многолетними международными экономическими санкциями. Однако, некоторое число стран индустриального типа смогло снизить удельный вес государственного долга. Что же касается стран, добывающих и экспортирующих углеводородное сырье и характеризующихся стабильным внутриполитическим и экономическим положением, все они смогли снизить долговую нагрузку на государственный бюджет и относительно мягко переживают мировой экономический кризис. Однако, я далек от мысли утверждать, что добыча и экспорт сырья есть панацея от мирового кризиса. Не стоит считать страну, специализирующейся на добыче (производстве, если речь идет скажем о сельскохозяйственных продуктах) технологической отсталой.
В 1950 году Ханс Зингер обнаружил, что технологический прогресс не решает проблему падения доходов в секторе сырьевых товаров, так как рост производства приводит как правило к падению цен на сырьевые товары, а не к росту доходов. Таким образом, длительная специализация страны на производстве (добыче) сырьевых товаров делает страну беднее. По сравнению с другими нефтедобывающими странами, на наше счастье, нефти у Азербайджана не так много. Нефтяные доходы в нашем случае - это скорее национальный стартовый капитал, нежели долгосрочные накопления.
Итак, большинство стран G7 переживают настоящий долговой кризис и он самым непосредственным образом связан с состоянием экономики. Мировая практика показывает, что краткосрочное (1-2 года) превышение темпов роста государственного долга над темпами экономического роста вполне допустимо, а иногда и желательно. Однако сейчас стран G7, за исключением, пожалуй, Германии, демонстрируют нам нечто обратное. Похоже, дело обстоит таким образом, что страны "ядра" мировой экономики более не могут поддерживать возрастающий темп потребления и, следовательно, ставят под сомнение свое место в мировой иерархии разделения труда.
А ведь глобализация и сложившееся разделение труда были построены исходя из того, что так называемый "золотой миллиард" [примерная численность населения развитых стран (США, Канада, Австралия, 27 стран Евросоюза, Япония, Южная Корея, Израиль)], будет постоянно увеличивать потребление и соответственно оплачивать его.
А не являемся ли мы свидетелем завершения этой модели мировой экономики? И что может предпринять Азербайджан в этих условиях?
