Азербайджан, Баку, 22 октября /корр. Trend Life Вугар Иманов/
Сегодня в одной из московских клиник скончался известный кинорежиссер Сергей Говорухин.
Предлагаем читателям Trend Life материал о смелом человеке Сергее Говорухине...
У Сергея на все была своя точка зрения, он никогда не был подвержен влияниям и тенденциям. Писатель, режиссер, сценарист, несколько раз побывавший на войне, награжденный боевыми наградами... В Чечне Сергей получил серьезное ранение. Один звонок влиятельному отцу - знаменитому режиссеру Станиславу Говорухину - и за Сергеем, наверное, прислали бы вертолет, отвезли бы в лучший госпиталь. Сергей отцу не позвонил, посчитал это нечестным по отношению к другим раненым. В результате потерял ногу...
О знаменитом отце Станиславе Говорухине и матери
- Имея такую фамилию, можно было бы устроиться в профессии с большим шиком...
- Что могла мне дать фамилия? Отец мне никогда ни в чем не помогал, кроме многочисленных критических ситуаций. Пальцем не пошевелил, чтобы облегчить мою жизнь в профессии, считал, что так правильнее - и я считаю, что так правильнее. И своего сына так же воспитываю.
- Ваш отец, в 90-х, тоже взволнованный, появился в телеэфире, потрясая камушками от свергнутого на Лубянке памятника Дзержинского. И тоже потом покаялся...
- Общая эйфория. Хотя на чем она была основана?.. В нашей-то семье понятно, на чем. Отец Станислава Сергеевича сгинул в лагерях. Моя бабушка по маминой линии, будучи солисткой камерного московского хора, 8 лет отсидела. Потом поражение в правах... Наверное, ни отцу, ни мне, ни многим другим не хватило мудрости понять, что вообще происходит в стране. В страшном сне не могло присниться, что такая империя будет разрушена за 6 лет.
-Какие фильмы отца вам нравятся особенно?
-Мне нравятся его первые лирические ленты. Может, они и беспомощнее его зрелых, профессиональных работ, но в них было ощущение поэзии, полета.
-В роду Говорухиных рождаются исключительно мужчины, так получается? И все высокие, решительные, принципиальные и, конечно, талантливые.
-Пока - да, мужчины. Но не все высокие и принципиальные. Я, например.
-Станислав Сергеевич читал ваши книги, как о них отзывался? Известно, что Говорухин-старший обладает литературным талантом и без книг не может жить: как только приезжает в другой город, сразу идет в книжный магазин и покупает себе что-то для души.
-Я подарил отцу свою книгу прозы, а вот читал он ее или не читал, не знаю. Поэтому не могу ответить на вопрос, нравится ли ему, как я пишу, или нет.
-Но ваш фильм "Никто, кроме нас" Станислав Говорухин точно видел на фестивале в Выборге. Он сказал вам, что думает о вашем дебюте?
-Видел-то видел, а вот его оценка мне неизвестна. Правда, неизвестна. Мы об этом не говорили. Да и зачем мне специально узнавать мнение отца о моей картине? Сочтет нужным -скажет сам, не сочтет -что ж, переживу. Если бы я интересовался мнением всех читателей и зрителей о своем творчестве, то сошел бы с ума.
-Полярные мнения наверняка не менее полезны, чем однозначная оценка?
-О да. Мама -она актриса -меня учила: "Сынок, слушай всегда только плохое, что о тебе говорят. Хорошее о себе ты и сам знаешь, так что слушай замечания со стороны". Вот с этим материнским напутствием я и работаю в искусстве.
- Самое раннее яркое твое воспоминание?
- Мама отправила меня к папе из Казани в Одессу. Через пару дней я оказался в лагере под Одессой, среди абрикосовых садов. Одной девочке отец-моряк привез переводные картинки. Во времена моего детства были две валюты. Жвачка и переводные картинки. Девочку окружила толпа, и дети стали клянчить. А я стоял в стороне и не просил. Не потому, что был такой гордый, а потому, что переводные картинки меня не интересовали. И вдруг эта девочка подошла ко мне и сама их мне протянула. И я понял: никогда не проси.
- Извечный конфликт отцов и детей - не пустые слова?
- Обязательное условие воспитания для меня - не распускать руки. Потому что это останется в памяти навсегда. Я испытываю патологическую любовь к младшему сыну. И самый главный конфликт с женой в том, что я не то что наказывать, я дыхнуть на Василия боюсь. Репрессивный орган у нас мама Вера. Со старшим у меня доверительные отношения. Мы видимся с ним достаточно часто. Мне кажется, это очень важно для мальчика - контакт с отцом. А что касается моего отца, то Станиславу Сергеевичу я благодарен, что он не вмешивался в мою жизнь. Конфликтов у нас нет, только споры на почве творчества. Мне кажется, искусство кинематографа - это дуновение ветра. Мне интересна ткань, из которой фильм собирается. Она должна быть необъяснимой. И за последним кадром должно состояться чудо, которое ты не успел осмыслить. В творчестве моего отца присутствует обязательно событийный ряд. Мне ближе другой кинематограф. Но я не могу не признавать, что он - яркая личность.
У меня с отцом сложные отношения. Когда я родился, он уехал поступать во ВГИК. Потом он, получив распределение на Одесскую киностудию, позвал мою маму с собой. Мама тогда была примой Казанского драматического театра. Она, поколебавшись, сделала единственно правильный выбор. Остаться примой в Казанском театре лучше, чем поехать с мужем-режиссером в Одессу в надежде стать кинозвездой. А он, видимо, не очень уговаривал. То есть мы никогда не жили вместе. И сейчас видимся редко, по праздникам. Поэтому каких-то особых отношений не было. Ему это было раньше не нужно, а теперь это и мне не нужно. Но поскольку в свое время мне очень не хватало отца, я стараюсь, чтобы у моих детей не было такой проблемы. У меня от трех браков двое сыновей и дочка, и я стараюсь общаться с ними как можно больше.
-Ты был доверенным лицом отца во время выборов в Думу.
- Станислав Сергеевич позвонил и попросил. Я говорю ему: "Если тебе это надо, я согласен". "Завтра, - говорит, - поедешь на радио и будешь в эфире". Я всю ночь писал текст. Но ни при какой ситуации не согласился бы участвовать сам в политических играх. А для него это было дело.
- Если коротко: отец для тебя - это...
- Это - отец. Сейчас одно забавное воспоминание всплыло. Перед отъездом из Казани, когда я ехал во ВГИК поступать, с большим трудом достал блок сигарет "Camel", по тем временам - настоящая роскошь. Думал, буду поражать воображение однокурсников. Вышел из поезда на перрон, ожидая отца, закурил. Он подходит. Смотрит на меня внимательно. И спрашивает: "Че куришь?" - "Camel", - с гордостью отвечаю. А он мне: "Ну-ка, давай сюда". И забрал весь блок, сопровождая это действие соображением о том, что не каждый режиссер может позволить себе такую роскошь.
- Воспитательный момент?
- (Смеется). На следующий день я и еще человек шесть опоздавших должны были сдавать экзамен. Нам заранее объявили тему. За ночь я написал рассказ. А утром выяснилось, что тема - другая. И на экзамене я писал все с чистого листа. Получил пять. На втором туре - был просмотр фильма "Портрет жены художника" Панкратова. Нужно было написать рецензию на фильм. А мне двадцать лет, я только вернулся из армии и в картине ничего не понял. Если бы не отец, я бы пропал. Я вышел из зала и спрашиваю отца - о чем фильм? Он изложил, и я написал практически слово в слово. В результате тоже получил пять. Поступил во ВГИК я, конечно, не без участия отца.
-Какие качества как режиссер вы унаследовали от своего знаменитого родителя?
-Отец -режиссер, большой режиссер, но он как бы сам по себе режиссер. У него свое кино, а у меня -свое кино. Сложно сказать, какие качества я унаследовал от отца. Наверное, четко выраженную жизненную позицию.
- А мать твоя кто?
- Моя мама - Юнона Карева, актриса, уже 30 лет преподает мастерство актера в казанском театральном училище. Писать я начал где-то классе в десятом. Она была моим главным редактором. И педагогом. Через свою профессию она сумела мне объяснить, что такое сценарное мастерство. Это она объяснила мне, что между "Я тебя люблю" и "Я люблю тебя" - целая пропасть. Я ставил пьесу Чехова "Юбилей" у нее в театральном училище и чуть не повесился. Очень ее зауважал, потому что для того, чтобы работать со студенческим беспределом, нужен большой талант и терпение. И если ты смог преодолеть эту высоту, то уже с профессиональным актером работать - одно удовольствие. Несмотря на то, что мне уже за сорок и у нее двое внуков, мать меня, взрослого мужика, любит безмерно. Я обязан многим маме.
О творчестве
- А вам бы хотелось кинонаград?
- Все свои награды я уже получил - на войне. Российские фестивали меня не интересуют. Не лукавлю, знаю, как все распределяется, и знаю, что лучшим картинам не достается ничего. Получает либо артхаус, либо нечто пролоббированное. Потому что... а судьи кто? Вот если бы в жюри сидели бы люди, чьи вкус и нравственность не вызывает сомнений...
- Тогда зачем снимаете?
- Это вопрос... ниже пояса. Еще полгода назад я бы смог вам ответить красиво и пафосно. Сейчас не знаю, что и сказать. Потому что сегодня есть Интернет, из которого спокойно можно качать все. DVD-рынок агонизирует, осталось год-два. И есть телевидение, три канала, которым мы можем предложить картину, - если это не боевик, а у нас не боевик, - Первый, ТВ Центр, Россия. Для российского канала, который позиционирует себя как государственный, с идеологической окраской - наша драма - не формат. ТВ Центр склоняется к развлекательному жанру. А с Первым каналом сложная история. Они берут картину только для "Закрытого показа", а там сейчас новые установки: если я уже представлял там свою предыдущую картину, следующую не берут. Вот и получается, что снимать кино совершенно бессмысленно: продать мы его не можем, показать не можем. А жизнь-то в кино вложена не придуманная, реальная, наша, наши нервы... И зачем тогда все?!
И в жизни все получилось намного тяжелее и печальнее. Теле- и кинобоги разговаривают с нами, не скрывая свою позицию: у нас установка на развлечения.
- А вы не хотите в этом участвовать?
- Как раз очень хочу! Я бы с удовольствием поставил бы... "Ревизора". Никогда не видел смешного "Ревизора". Мне хотелось бы сделать из него безумно смешную буффонаду. Все бы отдал на откуп актерам... Но такие проекты мне никто не предлагает.
-Сергей, "Мутный материк" -первая ваша книга в жанре художественной прозы? Как долго вы ее писали? Вошла ли сюда повесть, по которой вы сняли фильм "Никто, кроме нас"?
-Книга не первая, но наиболее обобщенная, что ли. Вошла и эта повесть, и другие. Можно сказать, что эта книга -избранное за 25 лет литературного труда.
-Вы известны как военный журналист, отмеченный боевыми наградами за мужество и доблесть, проявленные в горячих точках. В Чечне в результате огнестрельного ранения лишились ноги. Рассказы про войну занимают большое место в этой книге?
-Есть и военные вещи, но не они доминируют в этой книге. А лирические вещи рождаются в любой момент жизни, на войне в том числе. Особых слагаемых, в каком месте хорошо пишется лирическая проза, у меня нет. Вдруг начинает работать сердечная мышца, и возникают размышления о жизни, о любви, о нашем предназначении в этом мире:
-Беретесь за перо, когда вам радостно или когда грустно?
-В жизни грань между смешным и печальным почти неуловима. Хотя, наверное, в минорном состоянии духа пишется лучше. Точнее, в более раздумчивом состоянии.
-Ваш дебют в полнометражном кино "Никто, кроме нас" получил награду престижного кинофестиваля в Выборге "Окно в Европу". Успех вас должен был подвигнуть на новые экранизации своих повестей.
-Да, это так. В настоящее время я заканчиваю съемки фильма по своей повести "Мутный материк". Главных героев играют Анна Тараторкина и Александр Скотников, лица пока еще не медийные. Для меня важна проживаемость образа, а не популярность актеров.
-В вашем сборнике "Прозрачные леса под Люксембургом" нет рассказов о детях, подростках?
-О детях у меня всегда что-то есть. Дети -неотъемлемая часть меня. У меня двое детей -мальчик и еще мальчик, Станислав и Василий.
-Вы начинали как режиссер-документалист, а в последние годы снимаете художественные фильмы. Можно сказать, что вымысел вас стал интересовать больше, чем реальность?
-Базой любого вымысла все равно является та или иная часть нашей биографии. Остальное -конструкция на заданную тему. В основе всего моего творчества всегда лежали человеческие отношения, любовь, внутренний мир наших современников. И об этом, даже если на экране война, мои фильмы и книги.
- Что для вас, как для режиссера, является критерием актерского профессионализма?
- Когда актер надевает образ, как смирительную рубашку, которую нельзя снять без санитаров. Сейчас актеров, готовых так потратиться душевно, практически нет. Сейчас главное - успеть сняться сразу в трех павильонах "Мосфильма". Но я видел, как Володя Машков снимается в "Ликвидации". Вокруг народ курит: ля-ля тополя. Он сидит в стороне, он - совсем отдельно. Потом войдет в кадр и сыграет, как надо. Потому что в тот момент нет человека Владимира Машкова, а есть - Давид Гоцман. Это - отношение к профессии, это - мера дарования. А девяносто процентов играют "левой ногой". Например, Аверин, который "Глухарь": ну такое нам делает большое одолжение тем, что появляется в кадре. "Вот я вышел, такой великий артист, так и быть, я вам сыграю, а вы уж смотрите на меня". Совершенно ни на чем не основанные амбиции.
О своем характере
-Вы производите впечатление сурового, строгого и очень немногословного человека. Таким вас сделала война?
-Да уж, военный, суровый, немногословный -страшное дело. Я человек не конфликтный, лишь бы меня не трогали. За свою жизнь я вывел такую закономерность: если тебя что-то в человеке не устраивает, ему нужно объяснить это немедленно, иначе его действия примут необратимый характер. Если один раз простишь, в следующий раз он этим обязательно воспользуется. Толстой говорил, что все беды не от пороков, а от всепрощения и вседозволенности. Я понял, что жизнь состоит из противоборства с основными заповедями Евангелия. Христианство - это догма, с которой невозможно справиться в жизни. О сострадании речь не идет, каждый выживает как может. Поэтому нужно хотя бы не мешать жить другим.
- Ты заглядывал смерти в глаза и теперь, наверное, знаешь, как жить. Поделись.
- Как говорил покойный Виктор Астафьев: "Если бы я знал, как жить, я бы напечатал прокламации и с вертолета разбрасывал их над Россией". Я знаю, что ужас войны - в ее обыденности. Когда перестаешь реагировать на опасность. И какие-то вещи осознаешь задним числом, понимая, например, что в "тот" момент тебя могли убить. Но я всегда стремился на войну.
- У вас репутация неудобного человека?
- Наверное, есть люди гибче меня. Но выше ли от этого качество их продукта? Все художники - достаточно сложные люди, я не готов менять свое мнение в угоду кому-то. Был когда-то фильм Бортко - он тогда снимал замечательное кино "Единожды солгав". Там герой Юрия Беляева - художник, который оформлял залы партийных съездов - и все у него было хорошо: машина, квартира, дача... Но он мечтал написать что-то настоящее. А другой художник, который был не востребован, говорил: писать нужно что-то одно - если ты пишешь комиссаров в нимбах, получается черт знает что... Я думаю, что вгрызание в свою правду и отстаивание позиций - правильный путь.
- А Белый дом вы тогда зачем защищали?
- Я был пленен романтикой. В свое оправдание должен сказать, что ровно через два месяца я понял все и написал целый цикл иронических миниатюр - про всяких ельцинов и гайдаров.
- Зачем ты пошел в "Норд-Ост"?
- У меня была конкретная цель - освободить хотя бы часть детей. К сожалению, наша миссия оказалась запоздалой: к тому моменту боевики отказались кого-либо выпускать. На войне я чувствовал себя уверенней, чем в "Норд-Осте", у меня были оружие и товарищи рядом. А тут только направленные на тебя автоматы.
- Где вам комфортнее?
- Там моя среда обитания. А здесь не знаешь, от кого чего ждать.
- Вы мизантроп?
- Нет. Просто у меня много претензий к человечеству. Я не могу принимать ситуации так, как мне их преподносят. Я умный. Пытаюсь анализировать. И, конечно, меня бесит непререкаемая власть денег. Человечество становится все более равнодушным. Кто-то из великих сказал: не бойся друга из-за того, что он может предать тебя, не бойся врага, способного убить тебя. А бойся равнодушных, ибо с их молчаливого согласия совершаются и убийства, и предательства, и все самое страшное на земле. Россия - страна равнодушных. Вот почему я не очень уживаюсь здесь. Хотя не совсем понимаю суть наших коллективных претензий к власти, потому что мы сами ничего не пытаемся изменить, сами все время стремимся обмануть, сделать подороже, но похуже... Поэтому мне гораздо приятнее Европа.
- Может, стоило уехать? Никогда не думали об этом?
- Почему не думал? Были мысли, есть, и все насильственнее оккупируют мое сознание... Может быть, и уеду. Надо решить какие-то финансовые проблемы. Потому что никто там меня на киностудиях не ждет, и своей литературой я вряд ли в их контекст впишусь. Надо основательно подготовиться. Чем дальше - тем больше не понимаю, как здесь жить дальше.
- А там?
- Там я буду сидеть в какой-нибудь Таррагоне, пить кофе в уличной кафешке и отдавать бесчисленные долги литературе - независимо от того, будет это опубликовано или нет...
- Семья готова разделить ваши устремления?
- Не только семья, но и друзья. Да я думаю, что мои устремления готовы разделить 80 процентов наших граждан. Был бы помоложе - действовал бы решительнее. У меня в юности было много профессий. Хоть сварщиком пошел бы работать. А сейчас здоровье не позволяет. У меня трое детей, матери 78 лет... Я всех содержу - и себя в том числе. Через 10 лет - когда я не смогу работать - мне что делать? Я с ужасом думаю об этом... Поэтому лучше уехать. У меня пенсия 400 евро, а у испанского пенсионера 1200 - и жизнь в три раза дешевле, чем у нас... И все там происходит - все культурные процессы - и лучше, и интереснее...
О войне
- Вы бывали в Чечне, Дагестане. Сегодня многие говорят об угрозе межнациональной войны. Верите в эту угрозу?
- Верю. Более того, в нее верят офицеры, генералы...Чечня, Дагестан - это другая культура, вероисповедание. Мы не можем существовать на паритетных началах. Пускай каждый остается у себя дома: эфиопы - в Эфиопии, дагестанцы - в Дагестане, французы - в Париже. У каждого есть своя земля - и прекрасная! Давайте останемся соседями.
Сегодня чеченцам дается полный карт-бланш, в республику вливаются огромные деньги. И они постепенно забирают весь Кавказ - скоро заберут исконно русский Пятигорск, Кисловодск... Получается, что огромная страна платит дань 50-тысячной группировке только за то, чтобы не было войны...
- Зачем вы-то пошли на войну?
- Странный вопрос. Я не понимаю, почему многие коллеги не сделали того же самого. Ведь кто, как не мы, должны были повлиять на происходящее мракобесие?..
- А если ваш сын завтра захочет сделать то же самое?
- Мой сын уже трижды побывал на войне, в зоне боевых действий. В третий раз мы были вместе. 20 лет мальчику - сам вправе принимать решения. Он был там как военный корреспондент, оператор. Я человек уязвимый, но в некоторых местах у меня есть надежная броня - вот как с сыном.
- Главное впечатление, главный урок войны?
- Очень простой. Я ушел в первый раз на войну в 30 лет - мальчиком, а вернулся мужчиной. А еще... Я нигде так не смеялся. Это маршрутизирование на грани жизни и смерти обостряет чувство юмора. И потом война так ужасно выглядит усилиями нашего брата-кинематографиста. Там не каждый день свистят пули... Это просто другая грань бытия. Она как лакмусовая бумажка выявляет в человеке все лучшее и худшее. Но это не панацея. Потому что война камуфлирует на некоторое время что-то негативное в человеке, но не избавляет его от пороков навсегда. В мирной жизни, где приходится существовать по другим законам, все возвращается...
Самое дорогое у человека - это жизнь. И когда она требуется государству, ее забирают не задумываясь, правда, не всегда понятно, для каких целей. Если с этим еще можно как-то смириться, то смириться с тем, что, вернувшись с войны, бывший солдат обречен на нищету и страдания, на мой взгляд, нельзя. Государство обязано позаботиться о своих гражданах, которые честно исполнили свой долг. Отвоевал парень - так дайте ему квартиру, машину, деньги на обучение и безбедное существование, ведь все это есть, причем в неограниченных количествах. Вот только до простого ветерана ничего не доходит. Даже элементарные слова сочувствия и поддержки... До какой же степени нужно ненавидеть свой народ, чтобы так поступать с его защитниками?
- Знаю, что после Чечни у тебя серьезные проблемы с ногой.
- Проблемы - в нашей медицине. Все было загублено изначально, после ранения. Я ездил в клиники в Германию и в Израиль, но все без толку. Так устроен организм, что мышцы могут загонять кальций только в работающие кости. А у меня почти не работает коленный сустав. Поэтому идет вымывание из ноги кальция. И развивается так называемый остеопороз. Но я знаю, что со мной произошла не самая печальная история. У афганцев под Москвой есть санаторий "Русь". Когда я приезжаю туда, то понимаю, что среди остальных я не самый изувеченный. Но даже те, кому хуже, чем мне, не падают духом.
- А как ты первую операцию перенес?
- Честно говоря, никакого леденящего удара я не ощутил, потому что предполагал, что этим закончится. Проснулся, а ноги нет. Первая мысль - наконец я перестану ездить по войнам, сяду за письменный стол и буду писать. Выпил грамм сто водки. И потерял сознание.
- После всего этого ощутил какие-то кардинальные внутренние перемены?
- В связи с отсутствием ноги - нет. Только в связи с войной. Потом я и без ноги на войну ездил. Еще когда я был призван в армию, просил отправить меня в Афганистан. Теперь, побывав на войнах, чувствую себя гораздо взрослее большинства людей. Не поэтизируя военные действия, могу сказать, что люди там живут по другим законам. По которым в мирной жизни уже давно не живут. Многих опять тянет туда - именно из-за обнаженности понятий. Война - это другое ощущение жизни. Война - это разновидность наркомании.
- Что имеете в виду?
- Обостряются и дружба, и любовь, и жестокость. На моих глазах расстреливали кишлак на афганской стороне - в подавляющем большинстве мирных жителей. Но в тот момент я отнесся к этому совершенно спокойно, потому что до этого погибло восемь моих товарищей. Только потом я осознал, что расстреляны люди, не замешанные в конфликте. Вот так.
- Сергей Станиславович, вы писали, что разочаровались в советской армии еще будучи солдатом-срочником. Но после этого в качестве военного корреспондента прошли несколько горячих точек. Почему?
- Как ни парадоксально, российская армия нравится мне больше, чем советская. Когда я служил, началась война в Афганистане. Ребята писали рапорты, просили послать туда, но посылали тех, кто рапортов не писал. А в российской армии, если бы я написал заявление, меня бы отправили. И потом, война и армия - совершенно разные вещи. Война - это другой событийный ряд, другие эмоции. Существование в пограничной ситуации. Там я чувствовал себя вполне комфортно. На войне меня мало что раздражало. Вот изумляло и потрясало - многое. Сговоры наверху, в руководящих эшелонах...
- Но война определила ваш путь как режиссера...
-Да, в 98-м году я снял документальный фильм "Прокляты и забыты", который получил "Нику". Ныне на него наложено табу и при этой власти, я думаю, он никогда не будет показан. Потом я снял еще одну документальную картину, две игровых. В игровом кино для меня важна абсолютная достоверность военных сцен. Я ругал фильм Леши Учителя, потому что у него бойцы носят автоматы стволом вверх. На самом деле автомат носят только стволом вниз, потому что так его на две секунды быстрее можно привести в боевую готовность. А две секунды на войне - это жизнь.
Наше досье
Сергей Говорухин родился 1 сентября 1961 года в Харькове в семье известного режиссера Станислава Говорухина. Выпускник сценарного факультета ВГИКа. Член Союза писателей и Союза кинематографистов России. Академик Общероссийской академии киноискусств "Ника". Автор сборников прозы "Мутный материк" и "Никто, кроме нас...", "Со мной и без меня", ряда публикаций в центральной прессе и журналах. Руководитель Продюсерского центра "Возвращение - XX век". Режиссёр документального и игрового кино. Дебютировал художественно-публицистическим фильмом "Прокляты и забыты". Снял такие фильмы, как "Сочинение на уходящую тему", "Никто, кроме нас", "Земля людей".
С 1994 по 2005 годы в качестве военного корреспондента находился в районах боевых действий на территории Таджикистана, Чечни, Афганистана и Югославии. Участвовал в тридцати боевых и трёх специальных операциях. Удостоен нескольких правительственных наград - орденом Мужества, медалью "За отвагу" и др. Создал благотворительный фонд ветеранов-инвалидов межрегиональных конфликтов, член Комиссии по правам человека при Президенте РФ. Его фильм о войне "Прокляты и забыты" был удостоен Гран-при на фестивале неигрового кино "Россия" и премии "Ника" Российской академии киноискусств. За картину "Сочинение на уходящую тему" удостоен премии правительства Москвы.
При подготовке материала использовались интервью с сайтов www.globalist.org.ua, www.vokrug.tv, www.inter-volgograd.ru, www.voin-brat.ru, www.vmdaily.ru.