БАКУ /Trend/ - В 2023 году, который распоряжением Президента Азербайджана объявлен «годом Гейдара Алиева», мы продолжаем публикацию уникальных бесед Народного писателя Азербайджана Эльмиры Ахундовой с родными и близкими, соратниками, сослуживцами общенационального лидера.
На протяжении 15 лет, пока шла работа над многотомником «Гейдар Алиев. Личность и эпоха», Эльмира ханум общалась с огромным кругом людей. Сегодня в ее архиве – около 150 интервью и бесед, которые представляют исключительную ценность для нашей истории. Особенно если учесть тот печальный факт, что большинства этих людей уже нет в живых. И их бесценные воспоминания о Гейдаре Алиеве сохранились только на бумаге. Публикация материалов, любезно предоставленных нам народным писателем, будет продолжаться весь 2023 год.
Trend предлагает вниманию читателей беседу Эльмиры Ахундовой с депутатом Милли Меджлиса, председателем Совета старейшин республики Фаттахом Гейдаровым (1938 – 2020).
Фаттах муаллим является одной из тех уникальных личностей, которые еще с советских времен входили в команду великого Гейдара Алиева. В 70-80-е годы Фаттах Гейдаров был руководителем ряда районов республики, возглавлял Министерство бытового обслуживания Нахчыванской АССР. После обретения независимости работал в Нахчыване министром культуры, а с 1995 года являлся депутатом Милли Меджлиса Азербайджана.
Фаттах Гейдаров был не только соратником, но и верным другом выдающегося политического деятеля Гейдара Алиева. Они особенно сблизились в начале 90-х годов ХХ столетия, когда Гейдар Алиев переехал из Москвы в Нахчыван. Впоследствии сам Фаттах муаллим весьма колоритно и очень искренне рассказал автору этих строк о своих взаимоотношениях с великим политиком, о тех беседах и разговорах, которые они не раз вели в Нахчыване за чашкой чая. Эти и другие беседы с Фаттахом муаллимом стали украшением моего шеститомника «Гейдар Алиев. Личность и Эпоха».
Эльмира Ахундова: - В 1990 году Гейдар Алиев приехал в Баку, а оттуда улетел в Нахичеван. Вы в то время занимали должность министра культуры автономной республики. Как и при каких обстоятельствах произошла ваша первая встреча? Чем она вам запомнилась и каким вы увидели Гейдара Алиева?
Фаттах Гейдаров: - 20 июля 1990 года Гейдар Алиев приехал в Нахичеван. Узнал я об этом только на следующий день, так как находился в Баку. Мне рассказали, что он побывал на центральной площади города, там, где находится могила Гусейна Джавида, и его встретила огромная восторженная толпа соотечественников. По прилете из Баку я тут же пошел в обком. В это самое время Гейдар Алиев вместе с первым секретарем вышли из здания областного комитета, прошли мимо памятника Джалилу Мамедкулизаде в сторону Совета Министров, где стояли машины. Я подошел к ним, поздоровался с Гейдаром Алиевичем, который сразу же меня узнал. Афиятдин Джалилов представил меня: «Это Фаттах муаллим, наш министр культуры». Гейдар Алиевич меня обнял, чуть наклонившись вперед из-за разницы в росте. Мы расцеловались.
- Гейдар Алиевич, - сказал я, - меня вчера здесь не было, но я знаю, что вас встречала большая масса людей. Народ любит вас.
Честно говоря, первые мои впечатления от нашей встречи были очень тяжелыми. Я привык видеть его жизнерадостным, сильным, бодрым. А в тот день встретил усталого человека, бледного, исхудавшего. Только приветливое выражение его лица, искренность и теплота во взгляде немного успокаивали.
- Гейдар Алиевич, - сказал я, - если позволите, я завтра зайду к вам домой.
- Приходи в любое время. Я приехал сюда навсегда. Приехал, чтобы быть вместе с вами.
Мы прошли вместе до машин, он сел в автомобиль и уехал домой.
На следующий день я решил посетить его. Он жил на улице Пушкина, недалеко от телестудии, в доме своей сестры. Хозяев я хорошо знал. Гулу киши, муж сестры Гейдара Алиева, уважаемый в Нахичеване аксакал, был моим другом. Гулу киши дружил и с моим отцом. Так что этот двор был мне давно знаком.
Гейдар Алиевич встретил меня приветливой улыбкой. Незадолго до этого, с 30 марта по 14 апреля 1990 года, я находился в Турции с официальным визитом. Принимали меня на самом высоком уровне, организовали встречу почти со всеми министрами страны, а также главами девяти областей Турции.
Когда возвращался, мне подарили много разных сувениров, и среди них два Корана, переведенных на турецкий язык. Внутри шел текст на турецком, а по краям страниц – на арабском языке. Один экземпляр Корана я взял с собой и еще небольшой сувенир из Турции.
Сели, разговорились, дочери Санифы ханым подали нам чай. Гейдар Алиев стал расспрашивать о ситуации в Нахичеванской Автономной Республике. Сам, в свою очередь, рассказал мне о событиях в Баку, о том, как его «встретили», пытались устроить провокации.
- Мы за всем этим следили, Гейдар Алиевич, - сказал я, - и очень за вас переживали.
Когда я преподнес ему турецкий сувенир, он сказал:
- Положи на стол.
А когда я поднес ему Коран, он неожиданно для меня поцеловал его, прижал к глазам и спросил:
- Ты читал его?
- Это перевод на турецкий язык, - ответил я.
Он с почтением положил книгу на стол и сказал:
- Я читал Коран. В переводе Крачковского. А здесь какой перевод?
- Я тоже читал перевод Крачковского. Но здесь очень точный и глубокий перевод.
Он посмотрел на меня и улыбнулся:
- Ты был секретарем райкома и у тебя было время читать эту книгу?
- Честно говоря, у нас в семье всегда был Коран, только его прятали.
Он засмеялся:
- У нас тоже так было. И какое же отличие в переводах ты нашел?
Я вспомнил одну вещь. У Крачковского в суре «Поэты» написано: «Не верьте поэтам. Они лжецы». А в турецком переводе совсем другой смысл: «Не верьте вслепую словам поэтов. Они любят приукрасить». То есть надо понимать, что именно они хотят сказать.
Гейдар Алиев засмеялся.
- Я тоже тогда обратил внимание на это выражение. Ты верно подметил.
Долго мы в тот день с ним беседовали…
После этого я постоянно, если находился в городе, раз в два-три дня посещал его. Он не спрашивал, почему я так часто прихожу к нему, напротив, ему нравились наши беседы. Мы с ним обсуждали самые разные вопросы.
Должен честно признаться: я был потрясен. Думал, господи, человек, поднявшийся на такие вершины, такая знаменательная, выдающаяся личность - и в столь незавидном положении!.. Я был знаком с командованием 4-й армии, расквартированной в республике, а так как работал с приграничных районах, то часто общался и с командованием погранвойск. Слышал их мнение о Гейдаре Алиеве, о том, какие надежды они с ним связывали после кончины Андропова, затем Черненко. Помню, к нам как-то приехал командующий Сибирским военным округом. Мы собрались вместе в Баку, и я слышал, как он и его коллеги отзывались о Гейдаре Алиевиче. Они прямо говорили о том, что он станет первым человеком в стране. Для меня Гейдар Алиев был великим человеком, который скорее других мог найти пути решения возникающих проблем, причем найти самый простой способ. Я в свое время прочитал много книг, всю мировую классику. Часто думал о героях мировой литературы, анализировал их образы, поступки и, знаете, порой воспринимал Гейдара Алиева как одного из героев этой литературы. Вообще для меня он всегда был политиком мирового масштаба. Поэтому, когда я в первую встречу увидел его в таком состоянии, я содрогнулся. Во мне возникла внутренняя потребность быть рядом с ним, поддержать его, делиться с ним наболевшим, поднимать его дух.
К тому же меня мучила ситуация, в которой оказался Нахичеван. Из приграничных районов каждый день привозили тела погибших. Шла необъявленная война. У нас было село Кярки. Это словно Нагорный Карабах в Нахичеване. Само село было нашей территорией, однако земля между Кярки и Садараком в 60-е годы была отдана нашим прежним руководством армянам. Селение походило на остров посреди вражеского окружения, со своим клубом, библиотекой, медпунктом, посевными площадями. Связь постоянно прерывалась, началось противостояние. И руководители Нахичевана вывезли оттуда сперва детей, потом женщин, позже стариков. В Кярки оставалось 17-18 молодых парней, и русские военные предупреждали нас, что их могут убить. Поэтому вывезли оттуда и их, и весь общественный скот. Село полностью оказалось в руках армян. Я рассказал об этом Гейдару Алиеву. Он был потрясен и очень недоволен тем, что деревню фактически отдали армянам.
Помню еще один случай. Как-то пришел к Гейдару Алиеву. Выпили чай, поговорили. Я предложил ему прогуляться. В то время у меня была единственная на весь Нахичеван японская видеокамера. Даже на телевидении подобной не имелось. И вот я подумал: каждая минута жизни Гейдара Алиева – это история. Ее надо запечатлеть. Сначала заснял Гейдара Алиева на фото- и видеокамеру около его отцовского дома, вроде бы брал у него интервью. Я в то время много фотографировал его, снимал на видеокамеру, а потом все фотографии и кассеты отдавал ему самому.
Однажды решил отвести Гейдара Алиевича к его бюсту. Он, честно говоря, не хотел идти, была в нем какая-то внутренняя обида на своих недоброжелателей. Он имен не называл, но обида на власть в нем сидела. Я знал подоплеку событий и потому придумал ненавязчивый сценарий встречи. Мы вышли погулять, я предложил ему пойти к мавзолею Момине хатун, где под открытым небом организовал музей, привез туда старинные камни с древними арабскими надписями из Нахичевана, Западного Азербайджана, других районов. Он заинтересовался:
- Очень интересно, я с удовольствием посмотрю этот музей.
Приехали мы туда, ходим, прогуливаемся, а ребята нас снимают.
Он подошел к камням.
- Кажется, этот из Джульфы, - сказал он, – а этот из Сисиана.
Это были надгробные камни с арабской вязью и очень интересными изображениями. Он рассматривал камни очень внимательно, задавал вопросы. А потом подошли к мавзолею Момине хатун. Гейдар Алиевич спрашивает:
- Ты знаешь, что наверху написано?
- Сам я прочитать не могу, - отвечаю, - но мне сказали, что здесь выбиты примерно следующие слова: «Мы уйдем, а мир останется, мы уходим, но остаются наши дела».
- Да, верно, а недавно это изречение, кажется, переложили на стихи. Я где-то на них наткнулся.
Мы подошли прямо к Момине хатун.
- Вот здесь, почти во всех 10-ти гранях мавзолея, говорят, 6666 раз повторяется слово «Аллах».
Он положил руку на резной орнамент. Мы его сфотографировали, эта фотография потом везде тиражировалась.
- Гейдар Алиевич, - сказал я, - вы уехали в Москву, теперь вернулись в Нахичеван. Самый лучший ваш подарок Нахичевану – этот Дворец культуры. Если помните, когда я работал первым секретарем в Ордубаде, вы обсуждали этот проект. Собрали нас всех и спрашивали, где мы планируем его построить. В то время вы сделали очень большое дело, ведь на строительство объектов культуры тогда средств почти не выделяли. А вам удалось «выбить» необходимые финансы в Москве. И вот, когда вы уехали в Москву, а я стал здесь министром культуры, мне довелось курировать строительство этого здания.
Сейчас этот Дворец культуры носит имя Гейдара Алиева. Там могут разместиться 1100 человек зрителей в большом зале и 400 человек в малом. Во дворце была сооружена уникальная для того времени вертящаяся сцена. Все необходимые детали, оборудование получали из Саратова, Тюмени, Киева, Умани, Ленинграда, Москвы. За многим ездил лично. И постоянно, когда Гейдар Алиев уже работал в Москве, я звонил его помощнику, информировал, куда и за чем еду. Он давал поручения местным властям, и меня везде встречали на уровне, помогали, организовывали погрузку оборудования. Строительство началось еще в то время, когда Гейдар Алиев работал в Баку. Потом, когда он уехал в Москву, все затормозилось. И только когда я стал министром культуры, работы возобновились. Завершилось строительство где-то в 1985-86 годах.
И вот показываю ему на эти надписи на мавзолее и говорю:
- Здесь все написано правильно. Мы уйдем, а наши дела останутся. Вы создали этот Дворец, Гейдар Алиевич, и вообще весь нынешний облик Нахичевана – ваша заслуга.
Ведь в Нахичеване до него не было здания выше двух этажей. Трехэтажные дома и то были большой редкостью.
- Ну, и как, работает Дворец? – спросил он.
- Все замечательно. К нам приезжают артисты из Баку, гастролировал театр Музыкальной комедии. Приезжают различные коллективы. Здесь даже выступал Государственный симфонический оркестр.
- Да что ты говоришь!
- И оркестр Рафика Бабаева приезжал.
- Если кто-то приедет, предупреди меня.
Неподалеку был еще один небольшой музей, также построенный при Гейдаре Алиеве. Я предложил взглянуть на него. Рядом мы соорудили открытый зрительный зал, типа античных амфитеатров. Гейдар Алиев с интересом осмотрел постройку.
- И сюда зрители приходят? – спросил он.
- Да, и здесь бывают спектакли.
Оттуда я провел его к месту, которое называется «Девичий родник». Знал, что в молодости он очень любил это место. У источника он умылся, выпил воду.
- А вода та же, - сказал Гейдар Алиевич. – Во времена моей молодости здесь собирались влюбленные. Девушки приходили сюда за водой, а парни смотрели на них, выбирали себе невест.
Мы все это снимали на видеокамеру. А потом прошли мимо бюста, и Гейдар Алиев наконец увидел памятник. До этого он ведь его только по фотографиям знал. На открытии бюста его не было. Приехал первый секретарь ЦК Кямран Багиров, рядом с ним стоял первый секретарь обкома. Открытие получилось сухим, формальным. И все были какие-то зажатые. Я тогда даже упрекнул Кямрана Багирова, мы с ним вместе учились в партшколе, нас связывали нормальные дружеские отношения.
- Что вы так все торопливо делаете? Как будто через силу…
Он протянул руку вперед и сказал:
- Разве не видишь, что творится?
Это был уже 1986 год. Гейдар Алиев - еще член Политбюро, но процесс его выживания из руководства СССР уже начался.
…Вот такими были первые дни и месяцы нашего общения. Забота, внимание, любовь, которыми окружили его простые нахичеванцы, сказывались на его самочувствии, он поздоровел, окреп, духовно воспрял.
К нему приходили аксакалы. Говорили: «Я в свое время построил сыну дом. Но он живет в Баку. Вот ключи, пожалуйста, живите там. Пейте воду из горных родников. А мы каждый день будем приносить вам молоко, сливки». Однажды какой-то мужчина даже привел ему свою корову. «Пусть она находится у вас, ваши родные будут ее доить и давать вам свежее молоко».
Гейдар Алиевич благодарил за эти знаки внимания, но не принимал их.
Подобных случаев было много.
Э.А. – А как он стал депутатом? Он готовился к этому?
Ф.Г. – Мне кажется, что у него не было такого намерения. Расскажу один эпизод. Еще до работы на посту министра культуры НАР у меня сложились хорошие отношения с представителями различных сфер. Долгие годы я работал в сельской глубинке, любил общаться с простыми людьми. И они меня все хорошо знали. И вот одна группа аксакалов говорит мне, что хотела бы видеть Гейдара Алиева в мечети. Я передал ему эту просьбу.
Честно говоря, он удивился.
- Странно это как-то, зачем я им?
- Ничего странного. Вы аксакал нашей республики, признанный в стране человек. А они - простые нахичеванцы, которые хотят увидеться со своим знаменитым земляком. Хотите, даже в мечеть не заходите, просто войдите во двор.
- Нет, я в молодости заходил в эту мечеть, хочу увидеть, какой она стала сейчас.
Сели в машину и поехали в мечеть. Машину оставили чуть в стороне. Пока он дошел до мечети, пока входил, там уже набралось много народа. Мы вошли внутрь. Кто-то начал хлопать, кто-то здравицы произносить в его честь.
- Это что, все организовано? – удивился Гейдар Алиев.
- Вы же видели, когда мы вышли из машины, никого не было. Но я обещал людям, что вы их навестите. Они ждали.
Вошли в мечеть, все приветствуют его: «Добро пожаловать… Да будет благословен твой приход... С твоим возвращением Нахичеван осветился… Мы уверены, что это Аллах послал тебя к нам».
Он стал разговаривать с людьми, вспоминать многих, кого уже не было в живых. Потом принялся подбадривать народ: «Наберитесь терпения, - говорил он, - скоро станет полегче. Эти несчастья надо пережить. Они не продлятся долго».
Ахунд мечети, молодой парень, тоже сказал ему много теплых хороших слов. Вдруг один из присутствующих, учитель, сказал, что в республике начинается предвыборная кампания в парламент и что Гейдар Алиев должен выдвинуть свою кандидатуру.
Гейдар Алиевич обернулся и удивленно посмотрел на меня.
- Ты меня для этого привез сюда?
- Гейдар Алиевич, это просто пожелания людей.
Оратора поддержали все верующие, находившиеся в тот день в мечети. Так что впервые мысль о депутатстве Гейдара Алиева прозвучала на этой встрече. Во всяком случае, мне так кажется.
Несколько дней спустя мы с Гейдаром Алиевым побывали в музее Джамшида Нахичеванского, затем он встретился с коллективом городской поликлиники, и там тоже рефреном звучала мысль о том, что Гейдар Алиев должен выдвинуть свою кандидатуру в депутаты.
Однажды Гейдара Алиева пригласили в Ордубад, в селение Айлис. Я отправился в поездку вместе с ним. Когда проезжали Джульфу, увидели, что там проходит митинг. Тогда ведь по всей республике шли митинги против несправедливой политики Москвы в вопросе армяно-азербайджанского конфликта, нерешительности руководства республики, звучали лозунги: «Даешь свободу! Даешь независимость!»
Митинг проходил в небольшом парке в центре города, недалеко от железнодорожного вокзала. Я предложил Гейдару Алиевичу выйти, поприветствовать участников митинга.
- Стоит ли? – засомневался Гейдар Алиев.
- Вы просто поприветствуйте их. Они ждут слова аксакала.
Он вышел и очень хорошо там выступил. Люди устроили ему настоящую овацию.
Оттуда мы поехали в Айлис. А в Айлисе люди сидят в чайхане, общаются – это место там называется «мейдан». Увидели Гейдара Алиева и все тут же собрались на мейдан. Начались выступления. В числе прочих прозвучало предложение о выдвижении Гейдара Алиева депутатом от Нахичевана. Один айлисец встал и прямо сказал:
- Мы хотим, чтобы вы стали депутатом в Верховном Меджлисе Нахичевана. Мы выдвигаем вашу кандидатуру.
Он обернулся и ТАК посмотрел на меня.
- Что это за разговоры? Я приехал по вашей просьбе увидеться с людьми, взглянуть на эти исторические места...
Другой человек выступил и сказал:
- Мы хотим, чтобы вы были нашим депутатом и в Нахичеване, и в Азербайджане.
Когда мы возвращались, он упрекнул меня:
- Ты это все подстроил заранее.
- Я тут ни при чем. Этого хотят во всем Нахичеване. Вот и Неграм поднялся, хочет вас видеть. И так везде.
Словом, эта идея крепко завладела умами и сердцами простых нахичеванцев.
* * *
Была у нас фабрика нижнего трикотажного белья. Глава их профсоюза как-то пришел ко мне.
- Фаттах муаллим, наш коллектив хочет провести встречу с Гейдаром Алиевым.
- Хорошо, я поговорю с ним.
А я обо всех наших встречах заранее предупреждал секретаря по идеологии обкома партии. Секретарь, кстати, испугался, стал сомневаться. Тогда я сообщил о приглашении Афиятдину Джалилову. Он сказал:
- Конечно, езжайте, я тоже подъеду.
Приехали мы на фабрику. Там маленькая сцена, небольшой зал. Но в тот день он превратился в территорию большого митинга. Мало того, что люди толпились во дворе, все дороги вокруг были полны народа. Васиф Талыбов, кстати, работал в то время заместителем месткома фабрики и сыграл большую роль в организации этой встречи. Гейдар Алиев с Афиятдином Джалиловым сели рядом на сцене. Начались выступления.
Снова стали говорить о том, что Гейдара Алиева следует выдвинуть в депутаты от Нахичевана. Я, честно говоря, даже немного заволновался. Неожиданно для самого себя вышел вперед и попросил слова.
- Я не записывался в выступающие, но хочу кое-что сказать. Некоторое время назад в известной московской газете вышла статья «Бурные аплодисменты». Там написали, будто Гейдар Алиев вынуждал народ аплодировать ему, восхвалять его. Сочинившие эту клевету люди глухи и слепы. Пусть они приедут сюда и увидят, что аплодируют не должности Гейдара Алиева, а его личности.
Тут снова зазвучали бурные аплодисменты.
- У Гейдара Алиева сейчас нет никакой должности, он простой пенсионер. И тогда, и сейчас люди аплодировали масштабу его личности. Это все, что я хотел вам сказать.
Мое короткое выступление ему понравилось.
Когда мы сели в машину, он спросил:
- Откуда ты нашел эти слова?
- Гейдар Алиевич, то, что было написано в этой статье, больно ранило всех нас. Ведь за автором этой статьи стоял азербайджанец. Ее и подобные статьи в московской и республиканской прессе организовывали люди, которых вы в свое время выдвигали наверх. Это самое обидное.
- Что поделаешь? Так уж получилось.
А в ЦК партии уже выдвигали кандидатов. В то время Народный Фронт усиливал свои позиции и тоже выдвинул своих кандидатов. Все районы Нахичевана предложили кандидатуру Гейдара Алиева, однако наиболее активным оказалось селение Неграм. По Неграмскому избирательному округу он в конце концов и согласился выдвинуть свою кандидатуру, потому что это было желанием всего народа.
Э.А. – Вы были одним из тех, кто вдохнул в Гейдара Алиева веру в то, что он не одинок, что он нужен своим землякам.
Ф.Г. – Вера в нем была с самого начала. Он знал, что нужен этому народу. Мы с ним часто обсуждали события, происходящие в стране, и он высказывал свое мнение.
Расскажу еще несколько эпизодов. Известный актер и режиссер Гаджибаба Багиров создал свой театр, потому что его отовсюду отдалили. Я пригласил коллектив приехать в Нахичеван со спектаклем. Тогда отношение властей к искусству изменилось, деятели культуры переживали нелегкие времена. Приехали они в Нахичеван. Гаджибаба Багиров настаивает, что хочет увидеться с Гейдаром Алиевичем.
Я передал Гейдару Алиеву просьбу Гаджибабы муаллима. Он немного подумал, потом говорит:
- Увидимся. Я же пойду на спектакль.
В то время к нам приезжало немало коллективов, и музыкальных, и театральных. Но руководители автономии делали вид, что у них нет времени встречаться с ними, ходить на спектакли. А Гейдар Алиев всегда приходил, общался с творческим коллективом.
Гаджибабу Багирова я привел к нему домой. Два с половиной часа они обсуждали положение в азербайджанском театре, в азербайджанской культуре, искусстве. С нами был еще один гость из Турции. Гаджибаба молчал, только изредка поддакивал. А Гейдар Алиевич дал такой блестящий анализ прошлого и нынешнего состояния азербайджанской культуры, словно занимался этим всю жизнь. После разговора с Гаджибабой Багировым он сказал:
- Вечером я приду на ваш спектакль.
Перед спектаклем я вышел на сцену и сказал, что сегодня среди нас находится великий сын азербайджанского народа, который прославил Азербайджан на весь мир, дважды Герой Социалистического труда, человек, благодаря которому и под руководством которого был построен этот театр, - Гейдар Алиев. И еще я сказал: предстоят выборы, и я надеюсь, что весь наш народ, как один, проголосует за Гейдара Алиева. Раздались такие громовые аплодисменты!..
После спектакля мы пригласили всех артистов наверх, у нас там были прекрасные комнаты для приемов. Гейдар Алиев по очереди говорил с каждым артистом, вспоминал, что было для него сделано в тот период, когда он находился у власти – кому квартиру дал, кому звание. Расспрашивал каждого - где он сейчас, чем занимается. Короче, встреча прошла прекрасно.
Однажды Адалят Велиев привез к нам коллектив Театра азербайджанской драмы. Он тогда работал в Аздраме заместителем по хозяйственной части, но коллектив приехал с ним. Среди актеров были Мухтар Авшаров, Софья Бесирзаде и другие заслуженные артисты. С ними у Гейдара Алиева тоже состоялась встреча после спектакля. Во время этой встречи мне запомнились мелкие, но интересные детали.
- Ты все такой же, совсем не изменился, - сказал Гейдар Алиевич Мухтару Авшарову.
- Дай вам Бог здоровья, товарищ Алиев, вы в те годы сделали для меня то-то и то-то.
- Софья, - сказал Гейдар Алиевич. – И ты хорошо сохранилась. Помнишь, в 1943 году ты играла… - он назвал один из шекспировских спектаклей. – Во время спектакля чуть споткнулась и от неожиданности вместо одного слова сказала другое. – Причем он в точности воспроизвел слова, которые она должна была произнести, а также те, что у нее вырвались от неожиданности.
Мы все были в шоке. А Софья ханым даже прослезилась.
Вот когда я понял, насколько он любит театр, музыку, как глубоко это в нем спрятано и временами прорывается наружу.
… Все эти теплые встречи, общение с творческой интеллигенцией свидетельствовало о том, что, несмотря на отношение к нему власти, народ любит Гейдара Алиева, помнит сделанное им добро. К сожалению, у властей по отношению к нему была какая-то зависть, болезненная ревность что ли. Даже на меня временами случались нападки.
Э.А. – Вам что-то говорили?
Ф.Г. – Не только говорили. Как-то сидим мы с Гейдаром Алиевым, пьем чай, собирались куда-то ехать. В это время в комнату заходит Афиятдин Джалилов. Вошел, поздоровался, увидев меня, немного смутился, видно было, что он недоволен тем, что встретил меня здесь.
- Гейдар Алиевич, у меня к вам два слова.
- Ну и говори при Фаттахе, он же твой министр.
- Нет, я хотел бы наедине.
Гейдар Алиев встал, они о чем-то пошептались.
- Ну, я пошел, - сказал потом Афиятдин.
Гейдар Алиев сел на свое место. И вдруг снова позвал его.
- Поди-ка сюда. Вы перевезли народ из Садарака?
- Вы знаете, с той стороны стреляют из артиллерии, женщины боятся, дети волнуются. Мы перевезли женщин и детей километров на двадцать подальше оттуда, они сейчас живут на открытом воздухе, в палатках.
Гейдар Алиевич тогда использовал удивительное выражение.
- А люди разве не знают, что оставить свои дома, уехать из родного очага - значит сдать землю? Вы что же, хотите, чтобы эти позиции ослабли, а завтра туда пришли армяне и заняли нашу территорию? Как это уже произошло с Кярки.
Афиятдин Джалилов смутился. Он сердито посмотрел на меня, наверное, решил, что это я рассказал Гейдару Алиеву о том, что происходит в Садараке. Через день первый секретарь обкома, придравшись к чему-то, устроил мне взбучку.
Он был неплохим человеком, к Гейдару Алиеву относился хорошо. Однако из Баку на него сильно давили. Время и обстоятельства были такими, что разводили даже близких людей.
Э.А. – Вы продолжали близко общаться с Гейдаром Алиевым и после того, как он стал спикером нахичеванского парламента?
Ф.Г. – Конечно. И первым его поручением мне стала подготовка проекта мавзолея и установка памятника Гусейну Джавиду. Всякий раз при смене руководства я поднимал вопрос об этом памятнике. Говорил, что в свое время Гейдар Алиев ценой больших усилий доставил прах Гусейна Джавида из Сибири в Азербайджан. Теперь надо построить мавзолей. А то там простое захоронение, причем и надгробная плита уже треснула. После моих настояний что-то понемногу начинали делать: копали, укрепляли фундамент. Но планы и руководители постоянно менялись, а потом начались все эти события.
Кстати, мы провели мероприятия по празднованию 110-летия Гусейна Джавида. Хотя в Баку эту дату никак не отметили. 23 октября 1992 года Гейдар Алиев выступил на многолюдном митинге около его могилы, говорил около полутора часов. Затем в театре имени Дж.Мамедкулизаде состоялась художественная часть. Из Баку на празднование приехали поэт Давуд Насиб и литературовед Шамиль Гурбанов. Больше из столицы никого не было – ни из Союза писателей, ни из Министерства культуры, ни из Академии наук, хотя я всех приглашал. У кого-то материальных возможностей не было приехать, другие просто боялись.
Когда митинг закончился и мы пешком шли в театр, я поблагодарил Гейдара Алиевича за прекрасное выступление. А у меня в кармане лежала небольшая записка с малоизвестными фактами, касающимися жизни Гусейна Джавида. Я хотел передать ее Гейдару Алиеву, поэтому спросил его, будет ли он выступать и в театре.
Настроение у него было хорошим, поэтому он отшутился:
- А тебе-то что, захочу, выступлю, не захочу – нет.
- Просто я веду вечер, поэтому хотел бы знать.
Он согласился выступить. Тогда я протянул ему эту бумажку:
- Гейдар Алиевич, здесь есть дополнительные факты. Вы очень хорошо выступили на могиле, а здесь есть факты, которых вы, может быть, не знаете.
- Оставь, тебе самому пригодится. Я как-нибудь и без подсказок справлюсь, - снова отшутился Гейдар Алиев.
В театре руководство село в зале, а я как ведущий вышел на сцену. Все было прекрасно. Играли отрывки из пьес Гусейна Джавида, местные поэты читали стихи. Гейдар Алиевич снова выступил с большой речью о положении литературы, искусства, культуры в Азербайджане. Он очень глубоко все проанализировал, причем связал сказанное с творчеством и судьбой Гусейна Джавида. Прекрасная была речь, у меня сохранилась видеозапись этого выступления. Знаете, в тот день мне почему-то вспомнилось, как зимой 1941 года в блокадном Ленинграде праздновали 800-летие великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви. И волей-неволей выстраивались параллели. Спустя 50 лет ситуация повторилась в блокадном Нахичеване, который в холодном неотапливаемом зале, при скудном освещении, в условиях войны организовал прекрасный поэтический праздник. И душой этого праздника был Гейдар Алиев!
После юбилея он дал мне конкретное задание подготовить проект этого мавзолея. Спросил о ситуации с памятником. Я ответил, что памятник практически готов, лежит в разобранном виде в мастерской.
Потом, видно Гейдар Алиев кому-то позвонил, и памятник стали устанавливать.
Он велел мне подготовить проект мавзолея и показать ему. Я собрал всех нахичеванских скульпторов, они подготовили 10-12 эскизов. Мы принесли их в кабинет Гейдара Алиевича, он просмотрел эскизы, велел их доработать. Кроме того, попросил вызвать из Баку своего племянника Расима Алиева, чтобы привлечь и его к этому проекту.
Несколько эскизов были подготовлены. Но потом Гейдар Алиевич приехал в Баку, и здесь работа возобновилась в еще больших масштабах.
В чем была его идея? В Нахичеване есть памятник Матери – Момине хатун, поставленный 800 лет назад. Однако памятник Гусейну Джавиду – это памятник поэту с трагической судьбой, и он должен быть еще величественнее, еще грандиознее. Причем, с одной стороны, он должен соответствовать традициям, а с другой – современным реалиям. Он говорил об этом скульпторам в Нахичеване, и потом, когда приехал в Баку. Памятник должен быть никак не хуже памятника Момине хатун.
И вообще, как только он приехал в Нахичеван, на следующий день же пошел на могилу Гусейна Джавида. Он обожал его поэзию, глубоко знал ее. Кажется, брат Гусейн Джавида преподавал им в школе.
Э.А. – В конце марта – начале апреля 1990 года вы побывали с официальным визитом в Турции, где подписали протокол о строительстве моста через границу. Расскажите об этом подробнее…
Ф.Г. – Это был большой рамочный протокол о дружбе между Турцией и Азербайджаном. Так как я был министром Нахичевана, то в протоколе больше места уделялось именно Нахичеванской автономной республике. Но в сущности это был договор о создании и расширении культурного, научного, экономического сотрудничества между Азербайджаном и Турцией, состоящий из 53 статей. Текст был рассмотрен и в аппарате президента Турции, и в турецком Министерстве иностранных дел. Договор мы подготовили в Турции и подписали вместе с министром культуры Намиком Камалом Зейбаком.
Я привез документ в Нахичеван и передал его в Кабинет Министров. В договоре говорилось об открытии границы, о приграничной торговле, о свободном, безвизовом переходе граждан приграничных районов, о расширении культурных связях. И естественно, речь шла о мосте, потому что не будь моста, остального тоже не было бы. На протяжении своего визита в Турцию я только и говорил что о необходимости строительства моста.
Протокол, который я привез в 1990 году, должны были у нас рассмотреть, и через год я намеревался поехать в Турцию уже с ратифицированными протоколами. Но в Кабинете Министров НАР на него никто не обратил внимания. И я поехал в Турцию со старыми протоколами. В этот раз взял с собой художественную бригаду. Мы провели концерты от Аданы до побережья. В мае в Турции каждый год празднуют день молодежи и спорта. Я присутствовал на этом празднике, который проходил на государственном стадионе. Сидел за спиной президента Тургута Озала, он тепло поздоровался со мной, взял меня за руку, и, не отпуская ее, сказал: «Мост я построю, уважаемый господин министр».
По приезде я рассказал об этих договорах Гейдару Алиевичу. Он был в курсе моих дел, я ему постоянно обо всем рассказывал. Поэтому, как только он вступил в должность, сразу же затребовал эти протоколы. Вскоре Кабинет Министров их утвердил, и началась реальная работа.
Э.А – А в июне 1993 года Гейдар Алиев уехал в Баку. Вы остались работать в Нахичеване?
Ф.Г. – Да, до 1995 года. А потом был избран депутатом Милли Меджлиса от Габалы. Я был беспартийным депутатом. И, кстати, до сих пор беспартийный. А предыстория создания партии «Ени Азербайджан» следующая: летом и осенью 1992 года я много ездил по районам Азербайджана. Побывал в Шеки, Барде, Гяндже. Ездил по своей работе, например, наведался в Шеки, чтобы купить там шелк для сцены. Но, кроме того, мне важно было узнать мнение народа. Речь шла о возвращении Гейдара Алиева в Баку. В Шеки я встретился с четырьмя большими группами людей - аксакалы, интеллигенция. Все буквально умоляли меня, чтобы я уговорил Гейдара Алиева переехать в Баку. Оттуда я приехал в Барду, где мой друг работал прокурором. Там ситуация повторилась. И так же было в Тертере. Мы сидели во дворе, а над нашими головами пролетали пули. И все говорили, что, кроме Гейдара Алиева, никто не сможет покончить с хаосом, царящим в республике. Приехал в Гянджу - снова вокруг меня собралась интеллигенция, и снова все просили поспособствовать возвращению Гейдара Алиева в Баку.
Вернувшись, я рассказал обо всем Гейдару Алиеву. Все это происходило в 1992 году, незадолго до мятежа Народного Фронта. Примерно в сентябре месяце. «Гейдар Алиевич, - сказал я, - весь Азербайджан бурлит. Все требуют вашего возвращения в Баку». Он тогда ответил: «Вот и Муртуз Алескеров с Зией Буньятовым не отстают от меня. Говорят, что надо создавать свою партию». Он спросил у меня, как я отношусь к этому.
- Гейдар Алиевич, сейчас стало модным создавать партии. Во главе партии стоит определенный человек, за ним - его сторонники, таким образом, Азербайджан раскалывается на отдельные части. Вы – Гейдар Алиев, вы не можете принадлежать одной партии. Вы принадлежите всему Азербайджану.
- Ты прав, - ответил он. – Я им так и отвечу.
Но как только произошел мятеж Народного фронта, он на следующий день снова вызвал меня.
- Я соглашаюсь на создание партии, но это – он показал на лежащие на столе устав и программу – никуда не годится. Ты смотри, что они пишут…
Он все документы написал заново.
Э.А. – Как вы оцениваете то, что сделал Гейдар Алиев для Нахичевана в период его трехлетнего проживания в автономной республике?
Ф.Г. – Приезд Гейдара Алиева в Нахичеван предотвратил запланированный процесс расчленения Азербайджана. Он масштабом своей личности помешал осуществлению этих планов.
Приведу один пример: в Нахичеване хотели открыть второй фронт. В Нахичеване было создано много вооруженных формирований. И за каждым из них стояли определенные силы. Их цель была расчленить Нахичеван, чтобы завладеть отдельными районами. А армяне напали бы на ослабевшую в междоусобицах автономию и оккупировали бы ее.
Нахичеван находился в блокаде, люди умирали от голода и холода, и цель наших недругов заключалась в том, чтобы уцелевшие покинули эту территорию. Однажды ситуация дошла до критического предела: в городе почти совсем не оставалось запасов продовольствия. Воспользовавшись этим, вооруженные группировки решили дестабилизировать обстановку в Нахичеване, вплоть до организации массовых беспорядков. Гейдар Алиев обратился за помощью к руководителям приграничных районов Турции.
Помню, с 12 часов ночи до пяти утра мы просидели в кабинете Гейдара Алиевича, с нами был и гость из Турции. Если бы гуманитарная помощь, которую мы ждали, не пришла до утра в Нахичеван, утром «фронтовики» непременно бы что-нибудь сотворили: устроили бы митинг против руководства или еще что-нибудь. Поэтому Гейдар Алиев всю ночь до утра провел в телефонных переговорах. В результате, в Игдыре, Карсе, Арзруме ночью открыли магазины, и все запасы муки, макарон отправили нам. Караван грузов пересек Араз и в пять утра прибыл в Нахичеван. Только тогда мы успокоились, что в пекарнях будет мука и жители не останутся без хлеба.
Гейдар Алиев наказал мне, чтобы я проводил представителя Турции в гостевой дом, а сам шел спать. «Завтра, - сказал он, - я сам провожу гостя. Он совершил поистине героический поступок, очень помог нам». Конечно, и у нас также были связи с Игдыром, с Карсом – кто, где имел знакомых, всех подняли на ноги...
Когда Гейдар Алиев сказал, чтобы мы пошли спать, я то же самое предложил и ему, мол, вам тоже надо отдохнуть.
- Нет, у меня есть еще дела, - возразил он.
Он оставался в кабинете до рассвета и продолжил рабочий день без перерыва на отдых. Такой вот поистине титанической работоспособностью обладал этот великий человек.
Гейдар Алиев неустанно предотвращал провокации тех, кто старался открыть второй фронт, чтобы отдать армянам Нахичеванскую автономию, как отдали ранее Нагорный Карабах. И тогда они поняли, что с Гейдаром Алиевым им не справиться. А в простых людях появилась вера в то, что Гейдар Алиев – это надежда, это спасение...
Вообще я убежден, что если бы Гейдар Алиев не приехал в Нахичеван, если б не взвалил на свои плечи всю тяжесть борьбы за государственность, то независимого Азербайджана сегодня могло и не быть. И в том, что планы по уничтожению Азербайджана не увенчались успехом, значительна роль личности Гейдара Алиева. Он хорошо знал и Москву, и Тегеран, и Анкару. Он один мог вести с ними диалог на равных и сыграл решающую роль в решении тяжелейших проблем. Без него независимого Азербайджана не было бы. Я уверен в этом.
Сегодня наследие Гейдара Алиева, его идеи успешно претворяются в жизнь, и это - наша реальность. Это милость, возможно, дарованная нам Богом, что человек, прошедший школу Гейдара Алиева, человек, которому Гейдар Алиев полностью доверял, человек, который, как и сам Гейдар Алиевич, не пожалеет ничего ради Азербайджана, стоит во главе страны. И от него зависит будущее нашей независимости.
Это и развитие экономики, укрепление политической системы, проведение демократических преобразований – все это процессы, и во главе их проблема номер один – сохранение независимости Азербайджана. Это - самая актуальная, общенародная, общенациональная задача. Надо сохранить страну, которая де-юре представлена на мировой политической карте как независимая республика. История подарила нам этот редкий шанс, реализованный Гейдаром Алиевым. Мы должны беречь его великие завоевания и преумножать их.
