Александр Хакимов
Я был на Венере
дождь номер два
Светлой памяти А. Н. Стругацкого, Учителя
Я был на Венере.
Нет, Венера в данном конкретном случае - не женщина. Имеется в виду планета, вторая по счету от Солнца, планета, которую некогда именовали "сестрой Земли".
Так вот, я побывал на планете Венера весной 1968 года...
Не спешите вызывать психиатра, я вполне вменяем - пока, во всяком случае. Я все объясню, дайте только срок.
Мне было тогда восемь лет, и я ходил во второй класс. В школе я откровенно скучал. Дело в том, что я очень рано выучился читать, и к шести годам самостоятельно осилил не только все полагающиеся малышне сказки и детские книжки, но и "Пятнадцатилетнего капитана", и "Принца и нищего", и "Белого клыка", и "Всадника без головы" - то есть книги, предназначенные для подросткового возраста. Более того, я одолел даже - страшно сказать - сборник научно-фантастических рассказов Ивана Ефремова! Короче, на школу я смотрел как на неизбежное зло. Это была, говоря словами Вовочки, героя многочисленных анекдотов, "каторга на десять лет", которую я должен был оттрубить от звонка до звонка, куда денешься.
Итак, к восьми годам я перечитал всю имеющуюся в доме литературу, за исключением разве что книг "для самых взрослых", и меня повели записываться в детскую библиотеку имени Фирудинбека Кочарли, известного просветителя (да будет благословенно сие учреждение, равно как и другие библиотеки нашего города, а также люди, которые в них работали, работают и, надеюсь, будут еще работать, отныне, присно и во веки веков, аминь!).
И выдали мне, свежезаписанному, две книги. Для начала.
"Тимура и его команду" мне выдали, и еще - книжку, сочиненную двумя молодыми талантливыми братьями и выпущенную аккурат в год моего рождения. Эта, вторая книжка имела вид растрепанный и зачитанный, а обложку украшал интригующий и не совсем обычный рисунок: два космонавта в скафандрах, увешанные каким-то странным оружием, пробираются сквозь фантастическую чащу...
Признаюсь, "Тимура" я прочитал без особого азарта и больше к нему не возвращался (да простит меня великий Аркадий Гайдар!). А вот вторая книга, с космонавтами на обложке... я просто увяз в ней, как муравей в патоке.
"...из тумана выступили бледно-серые причудливые силуэты странных растений. До них было рукой подать - не больше десяти шагов, но белесые волны испарений непрерывно меняли и искажали их облик, открывая одни и окутывая непроницаемой мглой другие детали, и разглядеть их как следует не было никакой возможности.
- Венерианский лес, - прошептал Юрковский..."
Книга повествовала о вымышленном путешествии на Венеру. Но, Боже мой, до чего же прекрасен и ярок был этот вымысел! Рискованная экспедиция на фотонном планетолете... высадка на чужую планету... венерианские болота с их причудливой флорой и неведомыми чудовищами и венерианские радиоактивные пустыни... мощные грозы, черные бури и багровые тучи... множество опаснейших приключений, выпавших на долю отважных и веселых героев... и великолепнейшая машина, вездеход, передвигающийся на гусеницах, но умеющий еще и шагать на механических ногах и орудовать "руками"-манипуляторами! Йэххх!
Повесть, повторяю, была фантастической, но мое детское сознание уже было вспахано необыкновенными историями Ефремова и готово было к восприятию любых, самых невероятных повествований (если, конечно, они хорошо изложены), поэтому семена, брошенные братьями-фантастами, упали, так сказать, на благодатную почву. Я охотно, с восторгом принял предложенные авторами условия игры. Не стал морщиться пренебрежительно: "А, выдумка!".
Книга эта явилась весьма своевременно и попала по адресу. Мальчишки всех предыдущих эпох зачитывались приключенческой литературой и воображали себя моряками, путешественниками, охотниками, полководцами, революционерами... Но я и мои сверстники принадлежали уже к несколько иной, новой генерации. Мы были мальчишками космической эры. Мы, можно сказать, росли параллельно с успехами Советского Союза в освоении космического пространства. Полеты Гагарина, Титова, Терешковой, выход Леонова в открытый космос, первая стыковка на орбите, роботы, посылаемые к Луне, Марсу, Венере - все это ощутимо влияло на наши умы. И мальчишки новой эры бредили уже не столько джунглями, горами, океанами Земли - нас влекло в иные миры: в лунные моря, в марсианские пустыни, в венерианские леса, на удивительные планеты в других галактиках, планеты, еще не открытые астрономами, но уже описанные фантастами. Нам хотелось сражаться с жуткими чудищами и укрощать их. Нам хотелось находить внеземные цивилизации, вступать в контакт с инопланетянами, дружить с ними, влюбляться в Аэлит... Какие точные слова нашел в ту пору поэт: "На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы". Таков был девиз мальчишек (и даже некоторых из девчонок) самых разных городов Союза, и Баку не был исключением... И питательной средой для нашего буйного воображения служили книги, научно-фантастические книги, коих в шестидесятые - семидесятые года прошлого века выпускалось великое множество.
А тот день, когда я побывал на Венере...
Случилось это в конце апреля, и сей знаменательный день начался, в общем-то, буднично.
Я вернулся из школы около двух часов дня. Дома никого не было и не ожидалось до шести вечера. Я преступно пренебрег супом, залпом выпил компот и наскоро закусил холодной котлетой. Сидя на уроках, я нетерпеливо ерзал в ожидании того волнующего момента, когда можно будет прибежать домой и приняться за чтение (вернее, за перечитывание - то ли в шестой, то ли в седьмой раз). Что вы!
"...огромные лиловые слизняки ползали по броне планетолета, тяжело падали, зарывались в ил. Над головой иногда парили в красноватой мгле какие-то широкие тени. Плотоядное растение разрывало на части отчаянно бьющуюся гигантскую гусеницу; кто-то кричал во мгле хриплым надрывным криком; в тумане как бы по воздуху проплывала вереница сцепившихся волосатых клубков..."
Тут я глянул в окно. Над Баку нависла бескрайняя фиолетовая туча, будто в небе растянули колоссальное ватное одеяло в темном пододеяльнике. В доме сделалось темно, как в сумерки.
Прижимая к груди книгу, я подошел к окну. И в эту самую минуту начался дождь.
Где-то в отдалении громыхнуло. По оконному стеклу побежали водяные струйки. На улице редкие прохожие сновали туда-сюда, укрывшись под зонтами.
Я положил книгу на подоконник, погладил ее. Сейчас, сейчас мне предстояло раскрыть ее и переместиться в таинственный и страшный мир иной планеты. Но - странное дело - я почему-то оттягивал этот долгожданный момент. За окном начался ливень, капли остервенело барабанили по стеклу, грохотало уже оглушительно, и ветвящиеся молнии вспыхивали, казалось, над самым нашим домом. Я, к слову сказать, никогда не чувствовал страха при виде грозы. Напротив, я любил это явление Природы и абсолютно не боялся молний: отчего-то был уверен, что они в меня никогда не попадут.
Небо нависло над городом - темное, низкое, давящее...
И тут мне в голову пришла блестящая мысль. Я решил обставить чтение увлекательной книги соответствующим образом.
У стены напротив окна стоял старый шифоньер и еще - кровать, мощная, железная; между ними образовалась этакая довольно просторная ниша. Я завесил эту нишу большим куском полиэтиленовой пленки, а внутрь втащил большое кресло с отпиленными ножками - имелось у нас такое. Подумавши, я стащил с подоконника горшки с комнатными растениями - с бегонией, алоэ, каланхоэ, филлокактусом - и выстроил их в ряд перед самой полиэтиленовой занавеской... Потом забрался в нишу, прихватив с собой старенький транзисторный приемник на батарейках. Включил его, но настроил не на станцию, а так, чтобы звучали помехи. Уже в детстве я заметил, что некоторые помехи звучат загадочно, многозначительно, как-то по-космически, и бывают иногда такими же выразительными, как и музыка. А еще я прихватил карманный фонарик.
Вот и все. Я сидел в кабине вездехода, застрявшего в венерианской чаще. И окружали меня силуэты причудливых неземных растений, едва различимых сквозь плотный туман. В чужом небе яростно грохотал гром, вспыхивали мутные молнии, на заросли низвергался ливень. А в кабине было сухо, тепло и уютно. Работала рация. Свист, завывания, переливчатый вой, морзянка... и треск от грозовых разрядов.
Я включил фонарик, раскрыл книжку и с головой погрузился в нее.
...Когда вечером вернулись с работы взрослые, мне влетело - за снятые с подоконника растения и полиэтиленовую пленку, под которой я, по мнению взрослых, мог задохнуться. Но я смотрел сквозь ругающих меня и улыбался. Ведь у меня была тайна. Ведь я только что побывал на другой планете! Я в самом деле там побывал!
Очарование момента больше никогда не повторялось с такой остротой. Никогда. Ни с этой книгой, ни с другими. Такое, видимо, случается лишь раз в жизни, один лишь только раз. Но повесть о путешествии на Венеру навек стала моей самой любимой книгой. Днем я носил ее под мышкой (если не читал), а ночью прятал под подушку. Чтобы приснились приключения на другой планете...
Это было, как сказали бы сейчас, знаковое событие: так в мою жизнь впервые вошли братья Стругацкие. Потом я перечитал все ими написанное, охотился за каждой их новой книгой или журнальной публикацией. Постепенно Стругацкие стали занимать в моей жизни все больше и больше места, они стали людьми, во многом сформировавшими мое мировоззрение и повлиявшими на мою судьбу, да и не только на мою, конечно...
Но вернемся в 68-ой год. Насытившись книжкой, я дал ее почитать своим дворовым друзьям - и заразил их тоже. До такой степени заразил, что мы, собравшись у кого-нибудь дома или во дворе (в хорошую погоду), лепили из пластилина фигурки отважных космонавтов и венерианских чудовищ, а мой приятель Тофик смастерил описанный в книжке вездеход - из корпуса старой мыльницы и гусениц от игрушечного танка, а я приделал к этому чуду техники фары из лампочек-"горошин" и две проволочные клешни. И мы долго играли в приключения на Венере. Знаете, как обычная трава похожа на венерианские джунгли, если в эту траву лечь пузом и поставить в нее игрушечный вездеход?..
Потом мои друзья помаленьку охладели к игре, а я... я так и не смог избавиться от очарования этой книжки. Без малого сорок лет прошло с тех пор, а я все читаю и читаю ее. Уже покинул этот мир один из славных братьев, а другой в своих интервью признается, что считает эту книгу неудачной и нелюбимой... Может, он так и считает, но не я. Для меня она так и осталась Самой Любимой Книгой. Она привила мне вкус к хорошей фантастике, а значит, и к хорошей литературе в целом, привила интерес к космическим исследованиям...
По мере моего взросления реальность догоняла фантастику. 73-ий год, 75-ый, 82-ой... На поверхность Венеры опускались роботы, всё более и более совершенные. А потом - проект "ВЕГА". А теперь вот - европейский проект "Винус-экспресс"... Постепенно вырисовывалось подлинное лицо планеты. Оранжевое небо, оранжевые камни... холмистые равнины со множеством кратеров... гористые плато, рассеченные глубокими ущельями... и высокие остроконечные горы. Ядовитые облака и дожди из серной кислоты. Адская жара в пятьсот градусов по Цельсию, давление, как на дне океана - ни один из спустившихся на Венеру аппаратов не выдерживал сколь-нибудь долго... И дикие бури: ведь венерианская атмосфера мчится с бешеной скоростью, намного обгоняя вращение самой планеты. И бесконечные сильные грозы... Кое в чем братья фантасты оказались правы, кое в чем ошиблись. Нет на Венере болот, да и жизни там не обнаружено - по крайней мере, на данный момент.
Но, клянусь всеми планетами Солнечной системы с поясом астероидов в придачу, моя любимая повесть от всего этого ничуть не перестала быть менее любимой! Когда выпадают свободные вечера (увы, такое случается не так часто, как хотелось бы), я уединяюсь со старой зачитанной книжкой, которую приобрел в букинистическом магазине тридцать с лишком лет назад, и вновь погружаюсь в необыкновенные приключения любимых героев. Конечно, в одну и ту же реку не войти дважды, и я уже далеко не тот, что был в детстве, и читаю не восторженным мальчишеским взором, а уставшими глазами взрослого, изжеванного жизнью человека, но все равно...
И как громом поразило меня то обстоятельство, что сын моих дальних знакомых, студент, человек вдвое моложе меня, человек совершенно иной эпохи и совершенно иного склада ума - обожает, оказывается, эту же самую повесть! Вот уж не думал... Как-то при встрече я показал ему свой растрепанный томик, а он мне - новехонькое переиздание, по-современному роскошное, яркое и лакированное - и мы вдруг улыбнулись друг другу так, как улыбнулись бы, наверное, друг другу два космонавта, заплутавшие в венерианских зарослях и после долгих мытарств наконец-то встретившиеся!
И как знать, когда-нибудь в будущем, когда люди высадятся на Венере и начнут ее осваивать... не найдет ли случайно кто-нибудь из космопроходцев отпечаток моей детской сандалии?..