Узкие колёса на резиновом ходу нервно постукивают на неровностях пола. Миновав поворот в небольшом коридоре, коляска тормозит. Протянув руку, женщина придерживает непослушную дверь и с усилием втискивает свой транспорт в тесное чрево ванной комнаты. Развернуться здесь места нет. Завершив процедуры, женщина снова отвоёвывает жизненное пространство у настырной двери и, толкнув её, приводит в действие механизм коляски. Движимая силой инерции (пол в ванной много выше, чем в коридоре), та пулей вылетает в узкий проход и со всего маху врезается тыловой частью в стену. Свидетельство этих ударов - обрывки обоев и вмятина, рядом с которой щетинятся оголенные внутренности электрической розетки.
Небольшая двушка, где моя визави живет почти в заточении, - на первом этаже пятиэтажки, но что с того? Преодолеть 18 сантиметров порога, пять ступенек лестничного марша, ещё два порога и пять ступеней подъездного крыльца - за пределом возможностей инвалида-колясочника.
Извилистый маршрут
Жанна Туболец родилась в семье военного. Характером, говорит, пошла в главу семьи - дотошная, увлекающаяся, но всякое дело её занимает лишь в процессе познания. Достигнув желаемого, она ищет новую цель и штурмует её всё с тем же упорством, детально изучая объект со всех сторон. Отец Жанны Петровны был командиром воинской части, и, понятно, семья кочевала с места на место. Поэтому, избрав профессию строителя, окончить профильный вуз Жанна не успела, зато вволю потрудилась на Байконуре. Тогда же получила высшее экономическое образование. Точку в её байконурской карьере поставил случай. Был выброс бериллия и, соответственно, облучение, после которого Жанна комиссовалась и уехала на постоянное место жительства в Ригу. Следующим пунктом назначения на её жизненном пути стал Ноябрьск. В конце семидесятых латышские строители прибыли на Тюменский Север опытом, техникой и ресурсами помогать осваивать здешние земли. Страсть Туболец ко всему новому не могла оставить её безучастной к подобному шансу.
База в Когалыме, виадук и вокзал в Ноябрьске, дороги на промыслы - судьба расчертила специалистам "Латтюменьдорстроя" затейливый и извилистый маршрут, обозначив на последнем его витке поселок Вынгапур. Он и стал чем-то вроде кусочка Прибалтики на многонациональной карте региона и долго вызывал зависть собратьев-первопроходцев своим, свойственным только тамошнему быту изобилием товаров, чистотой и комфортом.
Эйфория освоения поугасла к началу девяностых, по стране покатилась волна перемен, и где-то на этом отрезке жизни моя героиня решила, что северной романтики ей уже предостаточно. Из данных паспорта следовало: жизнь перешла отметку, принятую за полвека. Нужду уехать диктовали семейные дела: овдовевшая мама требовала внимания и заботы. "Ну, разве что ещё совсем чуть-чуть", - решила специалист-сметчик Жанна Туболец, принимая приглашение дирекции "Пурнефтегаза" поработать в Пурпе. Ей обещали жилье в новом доме, но до поры, пока его примут в эксплуатацию, предложили поселиться в коммуналке.
- Я поставила туда стол, стул, шкаф, привезла вещи, необходимые мне, - размеренно, четко выговаривая слова, перечисляет Жанна Петровна атрибуты своего, как она считала, временного жилья. - Квартиру, которая у меня была в Вынгапуре, сдала, и ее тут же отдали милиции...
Страшный день
Как могли бы написать в романе: ничто не предвещало трагедии. Но 25 февраля 1990-го её жизнь устремилась в иное русло... В тот зимний день вместе с десятками других вынгапуровцев Туболец отправилась по делам в Ноябрьск. Пропуская встречную машину, водитель пассажирского автобуса не сумел вырулить из глубокой колеи, накатанной сотнями шин на узкой дороге, и на скорости столкнулся с припаркованным на обочине трубовозом. Ударом "ЛАЗ" разделило на две части, с корнем вырвало сиденья и куски обшивки. Осколки стёкол и людские тела разметало на несколько метров вокруг.
- Мне вот эту ногу сразу отрубило, - показывает на культю, стыдливо прикрытую тканью, Жанна Петровна, - а в этой раздробило колено. Побило пальцы, досталось позвоночнику. Всего тогда пострадало двенадцать человек...
После столкновения все они - и погибшие, и раненые - какое-то время лежали на дороге. Ждали помощи. Мороз стоял -42.
- Хорошо, что меня в своё время обучили навыкам первой помощи. Благодаря этому я ещё и командовать успевала: как кровь останавливать, как жгуты накладывать, когда их снимать. Если этого вовремя не сделать, в тканях начнется необратимый процесс, - вспоминает детали страшного дня Жанна Петровна. - В шоке была, потому и командовала....
Возвращение с того света
Та трагическая поездка отзовется ей потом ещё не раз, спутавшись в пульсирующий нестерпимой болью клубок увечий, болезней и почти полной потери зрения. Но сначала будет операция в Вынгапуре, где её донором станет фельдшер-азербайджанец. Потом реанимация в Ноябрьске. Четыре месяца комы. Её уже списали со счетов, абсолютно уверовав в летальный исход. Только мать всё надеялась, днём и ночью дежурила у постели дочери. Кто знает, может, эта исступленная, всеобъемлющая материнская вера и спасла её?
Заведующая приёмным покоем местной больницы посоветовала родным Жанны Туболец забрать ее домой, где, как известно, и стены помогают. Брат тогда купил квартиру... Дальше было шесть лет бесконечных скитаний по госпиталям и больницам.
- Показали меня немецкому профессору Кегги. Он сказал: то, что мне сделали наши врачи, - Жанна Петровна отворачивает штанину, - это позор! Горе-хирурги (она перечисляет знакомые и незнакомые мне фамилии) провели мне на этой ноге три операции. Не спрашивай ничего!.. Теперь это называется порочная культя, а вот сюда, - она указывает на шрамы в изуродованной конечности, - они мне зашили седалищный нерв! При перемене погоды от боли, которую он вызывает, можно по потолку ходить.
По потолку она, конечно, не ходила. Чтобы не тревожить близких, ночами от боли кусала наволочку. К утру от куска материи оставались рваные клочья. Со временем боль притупилась, в раздробленное колено вставили титановый эндопротез, вправили вывих - провели, в общем и целом, двенадцать сложнейших операций в России и за границей. Везде, где она не могла теперь идти своими ногами, брат носил её на руках.
- "Пурнефтегаз" обо мне забыл, словно и не было меня там никогда. В 1996-м я наконец вернулась в Пурпе. А куда деваться? В Казахстане я уже никто, развалился Союз. В Риге так прямо и сказали: "Вы у нас оккупанты! Где травмировались, там и получайте соцзащиту"... Приехала, а крыши над головой нет. Приютил меня, взял, так сказать, на временное содержание племянник, сын моего брата - Виталий. Он и со мной, и с мамой до последнего нянькался. Вот эту квартиру, - Жанна Петровна обводит рукой комнату, - дали ему и мне. С условием, что свою однокомнатную в Вынгапуре Виталий сдаст администрации.
Есть ли что-либо более постоянное, чем временное? Вряд ли. Комната Жанны Петровны в Пурпе к её возвращению оказалась занятой погорельцами. Чашки, ложки, книги и другой нехитрый скарб, включая личные вещи и документы, отыскать так и не удалось. Наплывы новых жильцов, сменявших друг друга в ЕЁ комнате, пока Туболец возвращалась с того света, унесли все без следа. Предприятие, где она когда-то работала, пережило несколько реорганизаций. А комнату в конечном итоге кто-то пустил с молотка.
Наука жить
Психологи утверждают, что любой человек - тонкое устройство. И есть некая закономерность в том, как складывается его судьба. Что совершенно определённо: никто не рождается героем. Порой мы живем расписанной по часам жизнью, не особо задумываясь, какими способностями наделена наша натура. Эти способности притупляются, исчезают или раскрываются сами собой под влиянием критических обстоятельств. Их не обойти. Но можно приготовиться, встретить достойно и найти способ чувствовать себя счастливым. Жить. Хотя уметь ЖИТЬ - это настоящая наука. И не каждому она доступна.
Жизнь инвалида в России больше напоминает борьбу за выживание, и последующие четырнадцать лет Жанна Петровна посвятила этой борьбе - за право на отдельное жилье, на свободный доступ в кабинеты власти, на лечение, на удобную коляску и, наконец, на право беспрепятственного входа и выхода - в собственный подъезд, квартиру, ванную и туалет. Свидетельства этой борьбы - пухлые папки с бумагами - целиком заполняют одно из глубоких кресел в углу комнаты. Где-то среди них, многочисленных грамот и благодарностей мэров всех времён, послед-ний крик души - письмо Президенту России Дмитрию Медведеву. Пока ещё не отправленное. А в самой душе, как смертельная заноза, кровоточит реплика функционера: "Слишком дорого вы, инвалиды, обходитесь Северу..."
Но Жанна Петровна не сдается. Письма, кстати, набирает собственноручно: семь лет назад освоила компьютер. А еще она один из идеологов создания в Ноябрьске общества инвалидов. Ознакомилась с "Консультантом +" - и сегодня помогает всем, кто волей случая попал в категорию людей - тех самых, чьи возможности принято называть ограниченными. Телефон в квартире Жанны Туболец не смолкает.
Не скажу, будто она смогла добиться всего, что ставила своей целью. Но настойчивость и упорство этой сильной духом женщины привели к тому, что чиновники пусть и частично, но уступили. Дали - с барского плеча - двухкомнатную "капиталку" - на двоих с племянником. Выселили из подвала мастерскую, где местные умельцы баловались работой по металлу, не давая покоя ни днём ни ночью. Расширили в квартире дверные проемы, чтобы проходила коляска. Облагодетельствовали - избавили от фекальных потопов с верхних этажей, приподняв унитаз на 18 см. Результат - канализация пошла в ванную. Приподняли пол в ванной. В результате появился тот самый уклон, по которому коляска Жанны Петровны лихо стартует в расчете на прогулку с ветерком. Что до настоящих прогулок, то они для Жанны Петровны - категория роскоши.
- Со своей беспомощностью, - мужественно скрывает близкие слезы Жанна Петровна, - нахально сложила все заботы на него.
Это она о своем племяннике. Виталий, исполняя свой человеческий долг (Господи, слово-то какое неудобоваримое!), два раза в неделю приезжает в Ноябрьск: убрать, помыть, закупить продукты, провести с родной тетей несколько таких коротких для неё часов. Другие дни, дожидаясь работников социальной службы, Жанна Петровна проводит у окна.
- А квартиру я приватизировала на Виталия, - завершает рассказ собеседница. - Он больше прав имеет, он за неё своё жилье в Вынгапуре отдал...
Вместо эпилога
Вот такая история, в основе которой - простое желание человека достучаться до тех, кто рядом. Чтобы помогли подклеить и заменить отставшие обои, подлатали прогнивший, с облупленным линолеумом пол. Чтобы убрали дурацкий, калечащий и без того больное тело уклон в ванной. Чтобы, наконец, просто ВЫСЛУШАЛИ, раз уж не могут обеспечить выход на волю, в общество. Теперь думаю: к кому сейчас идти за помощью - к властям? Или все же к ним - к добрым людям? Авось у кого и проснется сострадание, а может, и страх - тоже стать "ограниченным". От сумы да от тюрьмы, как говорят, не зарекайся. Не дано человеку знать, что с ним будет. Даже через пять минут.
Источник: www.t-i.ru