...

Автономии зовут в страну, которой нет

Россия Материалы 6 августа 2008 17:28 (UTC +04:00)

Мурат Тхостов, руководитель Северо-Осетинской части Смешанной контрольной комиссии по урегулированию грузино-осетинского конфликта - для РИА Новости

Вплоть до 2004 года, то есть до прихода к власти в Грузии Саакашвили, СКК удавалось быть переговорной "политической" площадкой, где нарабатывались меры доверия между сторонами в конфликте и создавались условия для разворачивания программ социально-экономической реабилитации зоны противостояния.

Иначе говоря, речь шла о выходе сторон к подписанию серьезных взаимообязывающих соглашений, могущих стать основанием для дальнейшего движения.

Сегодня ситуация в зоне конфликта значительно хуже, опаснее, чем в конце 2003 года, она чревата эскалацией масштабного насилия.

Что же изменилось после 2004 года? Ответ - изменилась политика Грузии.

Именно грузинской стороной инициирован кризис - сначала в виде так называемой "гуманитарной интервенции", а затем в форме прямой военной атаки на Республику Южная Осетия. Сегодня этот букет "практических инициатив" дополняется борьбой грузинских властей с форматом СКК.

Предлог, используемый Грузией для оправдания своей линии на разрушение СКК - "комиссия не эффективна как институт урегулирования". На самом деле, главный изъян, который обнаруживает для себя Грузия, - СКК не работает как инструмент восстановления территориальной целостности. Именно тогда, когда возникла перспектива превращения югоосетинской стороны в конфликте в подписанта серьезных двусторонних или международных соглашений, сам институт Смешанной контрольной комиссии перестал устраивать грузинскую сторону.

Разглагольствования о желательности "другого формата" есть лишь способ оправдать свое нежелание идти по согласительной траектории урегулирования, включать международно-правовые гарантии при фиксации статуса Южной Осетии.

Теперь давайте представим себе, что гипотетически Цхинвал пойдет на кардинальное  изменение формата, и будем держать курс на превращение Южной Осетии в протекторат ЕС (если, по мнению грузинской стороны, СКК превращает Южную Осетию в протекторат России). Но готов ли Евросоюз быть гарантом такого статуса Южной Осетии, чтобы обеспечивать ее ключевые интересы: гарантировать отсутствие у Грузии права держать или вводить на территорию ЮО войска, отсутствие у Грузии права осуществлять на территории Южной Осетии властные функции, сохранить существующий уровень интеграции с Севером Осетии?

Иначе говоря, кто - ЕС, НАТО, ОБСЕ - возьмет на себя смелость признать и закрепить такое ограничение суверенитета Грузии над Южной Осетией? Никто из вышеперечисленных. Но как же тогда возможно реальное урегулирование без получения Южной Осетией таких полномочий и гарантий, - всего того, что у Южной Осетии, по сути, уже есть?!

Грузия может представлять Южную Осетию в отношениях с Турцией, ГУАМом, с Австралией, даже с НАТО, если захочет. Но она не может быть таким обязательным или определяющим посредником в отношениях Южной Осетии с Осетией Северной и с Россией. Совершенно простая вещь - без признания суверенитета Грузии ограниченным не будет урегулирования.

Есть версия, мол, Южная Осетия потому не принимает предложений о ревизии переговорного формата, что ее Россия "не пускает". Россия-де использует Южную Осетию, как и Абхазию в качестве "крючков", удерживающих Грузию от вступления в НАТО. Наивность такого предположения заключается в том, что всем понятно: Грузия будет вступать в НАТО вне привязки к ситуации в Абхазии и Южной Осетии. Более того, именно нежелание России впихивать Южную Осетию и Абхазию в Грузию, нежелание России оказывать сомнительные политические услуги режиму в Тбилиси - одна из причин движения Грузии в НАТО.

Пора бы увидеть, что у России есть не только внешнеполитические интересы на Кавказе, но и внутриполитические. Неоднократно российскими представителями предлагалось грузинской стороне начать проведение серьезных конституционных реформ, которые бы позитивно изменили конфигурацию самих перспектив урегулирования в Грузии и не создавали рисков по южной периферии России.

Сегодня Россия очень заинтересована - но не в аннексии Южной Осетии и Абхазии, а в глубоком долгосрочном урегулировании, которое бы гарантировало народам обеих республик защиту от эксцессов "очередных грузинских революций".  Эти эксцессы - угроза и для юга России.

Но в Грузии как будто не слышали этих предложений. Напротив, силовые акции на протяжении последнего времени показали народам этих двух республик, что в Грузии мало что изменилось со времен Гамсахурдиа и что никаким речам о "самой широкой автономии" по-прежнему верить нельзя.

Главное свойство грузинской политики в отношении Абхазии и Южной Осетии сегодня - это расхождение между словом и делом, между либеральной риторикой и провокационным, оскорбительным поведением в зоне конфликтов. На словах - "широкая автономия", на деле - экономическая блокада. На словах - "приверженность миру", на деле - провокации против миротворцев и наращивание военных приготовлений.

Чем плох этот какой-то "другой формат", где Россия должна быть или удалена, как удалена Северная Осетия, или - на худой конец, "сбалансирована" весомым евроатлантическим участием?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять то фундаментальное различие, которое существует между двумя подходами в урегулировании. Первый подход исходит из непризнания коллизии между принципами территориальной целостности и правом на самоопределение в случаях Южной Осетии и Абхазии. Якобы союзная республика имела право на внешнее самоопределение, а автономии - нет.

Второй подход учитывает то, что такая коллизия существует, и что существовали внутрисоветские правовые основания, позволяющие народам Абхазии и Южной Осетии определяться самостоятельно в процессах возможного отделения союзной республики от единого союзного государства.

Так или иначе, факт состоит в том, что у нынешней Грузии нет территориальной целостности, полноты суверенитета на всей территории бывшей Грузинской ССР. Эти целостность и суверенитет существуют как принцип, "желаемое состояние", но не являются политической реальностью. Политической реальностью же является существование РА и РЮО как территорий, не контролируемых Грузией. РА и РЮО имеют эффективные правительства и являются международно-признанными сторонами переговорных процессов по урегулированию. Отсюда понятно, почему Грузия относится к институтам власти Абхазии и Южной Осетии как несущественным, неважным и временным структурам. Судьба этих институтов самоопределения - умереть в пирамиде унитарной власти Грузии. "Самая широкая автономия", которую обещают в Тбилиси - это тот объем полномочий местной власти, которую Грузия позволяет сохранять Цхинвалу и Сухуму, вернув себе все остальное, - силовой контроль, контроль над системами образования, контроль над связями с российскими территориями, контроль над экономической политикой республик и их финансами и т.д., и т.п.

Кстати, в применении к военной инфраструктуре Абхазии и Южной Осетии под видом "демилитаризации" подразумевается односторонний демонтаж военных сил этих республик. По мнению Тбилиси и его западных партнеров, они должны быть обезоружены. Нужно признать, что демилитаризация -полезное и важное направление урегулирования. Но оно предполагает демилитаризацию всей зоны конфликта с обязывающими ограничениями для обеих сторон - Грузии в том числе.

Вместо запуска согласительных механизмов, сотрудничества по широкому спектру взаимных интересов, вместо наращивания подлинных мер доверия, продвижения к определению признанного статуса республик как территорий с выраженными международно-правыми гарантиями, им обещают нечто вроде опереточной "автономии" - стремятся впихнуть назад, на задворки грузинской политической кухни, со всеми ее переменами конъюнктуры, частой сменой ведущих персонажей, острой нестабильностью и насилием. Со всей очевидностью можно утверждать - той Грузии, куда зовут Южную Осетию и Абхазию попечители принципа территориальной целостности, сегодня не существует.

Россия признает целостность Грузии именно как принцип права. Но у Грузии нет сегодня эффективных и, главное, адекватных механизмов убеждения своих бывших жителей в привлекательности принятия ее юрисдикции. Нынешняя Грузия, напротив, стремится к выкручиванию рук, к блокаде, подавлению, шантажу, к тому, чтобы поставить население Абхазии и Южной Осетии на колени. Именно в связи с этим и вследствие этого Россия вынуждена прибегать к вполне легитимным, но односторонним мерам социальной, экономической и гуманитарной поддержки Южной Осетии и Абхазии. Насколько я понимаю, военная авантюра Грузии может привести и к иным, более радикальным формам поддержки абхазского и осетинского сопротивления.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции информационного агентства Trend

Лента

Лента новостей