После тяжелой болезни, на 78 году жизни скончался Народный артист России Лев Иванович Борисов. В ночь на 15 ноября у Борисова случился инсульт. Все попытки медиков провести реанимационные мероприятия закончились оказались тщетными. Ранее, при обследовании у артиста был обнаружен стеноз сонной артерии и атеросклероз сосудов головного мозга. Лев Иванович не дожил до своего очередного дня рождения всего две недели - 8 декабря ему исполнилось бы 78 лет.
Первым его появлением в кадре стала роль Коробова в картине "Аттестат зрелости", вышедшей на экраны в 1954 году. Однако слава к актеру пришла лишь спустя 50 лет недавно, когда он сыграл роль Антибиотика в знаменитом сериале "Бандитский Петербург".
- Лев Иванович, а этот Ваш "Антибиотик" - образ сугубо авторский, литературный герой? Или, все-таки, некий синтез режиссерского и актерского участия?
- Любая роль - это стихия. Обо всех тонкостях не расскажешь. Конечно, основа образа - роман, сценарий, но и твоя позиция жизненная. А режиссер уже правит, направляет. В "Бандитском Петербурге" чем интересны герои - это люди нашего времени, а в наше время человеческие проявления, характеры совершенно неожиданны. Смена строя выявляет совсем иные, ранее несколько скрытые качества: алчность, жестокость, подавление личности. "Почему ты, а не я?" Идет страшное давление, передел, борьба и даже уничтожение. Это же все, повторюсь, порождается именно строем.
- А в Вашей жизни еще не случались какие-либо недоразумения, связанные с образом Антибиотика? Вас не ассоциировали с ним?
- Нет-нет. Все узнают и с удовольствием беседуют о фильме. Он интересен, потому что узнаваем. "Как вы согласились играть такую роль?" - спрашивают меня. Да ведь это наша жизнь! Все рядом, все спрессовано. Авторы не успевают следить за временем, вокруг такие сюжеты, подсказки. Поэтому и в кино все узнаваемо. Время открыло людей, и как бы они не закрывались высокими заборами и не прятались за охранниками - они сами же себя выявляют. А те, кто "помельче", наоборот, работают на публику: сесть в "Джип", поговорить по телефону во время езды... Это все гнилье. Такой подойдет, порадуется твоему успеху, сфотографируется рядом, а денег на новую декорацию не даст. Жадность. Зато с точки зрения творчества сейчас благодатная пора.
- "Жить в эпоху перемен" всегда было страшным проклятием. Вы ее не боитесь?
- Тут не знаешь, откуда чего ждать. Мы уже дожили до того, что стали пугаться слова "мораль", потому что столько вокруг всего аморального. "Что ты, старик, какая мораль?!" - слышишь вдруг от человека, от которого раньше не мог такого услышать. У него уже совершенно другое мировоззрение. Мне и страшно, и интересно. Мы мечтали о светлом будущем, а оказались в грязном настоящем, в крови, вдруг возник национальный вопрос... Какие метаморфозы! Как ломаются судьбы! Как нас обманывают на самом высоком уровне! Вспомните эти пресловутые ваучеры - нам торжественно вручили эти листочки, мы где-то расписались и принесли их домой. Ну и что? Что ты получил, сам-то понял? А кода понял, все уже было поделено и на законных основаниях. В итоге одни имеют все, другие ничего.
- Ну, мы люди-то доверчивые, неграмотные...
- Вот! Абсолютно. Наивность - это не самое плохое человеческое качество, а на нем и сыграли такие вот "Антибиотики".
- Вам часто приходилось иметь дело с чиновниками?
- Сам я никогда никуда не ходил и ничего не просил. Лишь однажды зашел в свое ВТО встать на очередь на машину. Там мне подписали соответствующие бумаги, а потом это письмо ходило-ходило и в конце концов куда-то пропало. Это, конечно, частности, но они о многом говорят. Ну а потом просить-ходить - это очень неприятно для меня. Не мое. Хотя кто-то почитает это за радость. Пойти в теннис сыграть с Великим, записаться в клуб, поучаствовать в предвыборной кампании. "Сопричастен!" Помню, смотрю по телевизору какой-то московский бал. Стоит вице-мэр Шанцев, и рядом с ним - кое-кто из "наших", счастливый. Сопричастие к власти - это опасно, я считаю. Для карьеры и для творчества.
Профессия актера накладывает отпечаток анализа. Актер должен быть аналитиком. Если он не сопоставляет увиденного, пережитого с тем, что он делает сейчас, что произносит, если он не взял этих чувств из жизни - на экране и на сцене все будет надуманным. Ненастоящим. Все обязательно надо подсмотреть.
- Лев Иванович, как Вы считаете, почему с переходом в "новое время", когда сотни блистательных актеров оказались в стороне, "за бортом", Вас не забыли, Вы стали больше сниматься?
- Не знаю. Я об этом не задумывался. Если роль сыграна удачно, если она попадает в цель, это всегда событие и для актера, и для всех остальных. Может быть, мне больше повезло с такими ролями? Моя жизнь, действительно, разделилась на два периода в кино. Сначала была юность, 60-е годы, потом - большой перерыв. А после работы у Валерия Лонского в "Приезжей" я все время снимался. При этом я даже не ощущал какого-то особого внимания к себе, ну снимался и снимался. А вот чтобы была роль, которая затрагивает время... Наверное, это "Антибиотик".
- Вы стали актером, глядя на старшего брата, Олега Борисова ? Или в Вашей семье были для этого предпосылки?
- Конечно, тяга к этой профессии появилась не просто так, не на пустом месте. А семья у нас была самая обыкновенная. Мама работала агрономом, отец был директором сельскохозяйственного техникума. Когда они познакомились, мама была еще студенткой. Отец увлекался художественной самодеятельностью, ставил спектакли, сам писал пьесы. Родился я в Плесе. До сих пор в этом городе во время экскурсий рассказывают о моих родителях, о нашумевшем спектакле "Гроза", который поставил Иван Степанович, и где Надежда Андреевна играла Катерину. Потом мы жили в Ярославле, а после войны мама перевезла нас в Москву, учиться. Закончив десятилетку, Олег Иванович, царствие ему небесное, вдруг "пошел в артисты". Ну а я, младший - по его стопам.
Когда он уехал в Киев, я отправился к нему за советом. Он воспротивился: "Зачем ты? Не надо! Нам одного артиста хватит!". Но я решил по-своему, поступил в Щукинское училище, причем с первого раза. Меня смотрели Захава, Москвин, Львова, Понсова. Они, очевидно, остались очень довольны, поэтому буквально перекинули меня с первого на третий тур.
А когда я институт закончил, наш диплом пришел смотреть Андрей Александрович Гончаров, он был тогда главным режиссером Театра-студии киноактера. И он меня взял к себе. Это был 1956 год. Проработал я там недолго, поменял несколько театров, поснимался в кино и уехал из Москвы вообще. Так и болтался по стране.
- С чем это было связано?
- С семейными неурядицами. Надо было уехать куда-нибудь после развода. А в начале 80-х я вернулся. Получил приглашение в театр Станиславского, а затем - в Ермоловский.
- А сейчас в театре все благополучно?
- В театре... Здесь никогда не можешь однозначно сказать, благополучно или нет. Театр есть театр. Благополучия там мало. Актер жив духом, тем, что он делает на сцене. А о зарплате говорить даже не хочется.
- Вне театра Вам было бы неуютно?
- Конечно. Это же основа профессии. Это тренинг, закалка, потому что в том же кино камера не терпит зажима. А когда актер не работает, он сразу зажимается.
- Вы веселый человек?
- Нет. По-моему, нет.
- А почему?
- А вот этого я не знаю. Думаю, наверное, много.
- О чем же Вы думаете?
- О жизни, о работе. За годы столько накопилось мыслей. А сколько сыграно - эпизоды, роли - сколько жизней! Если их сложить и соотнести с возрастным цензом - сколько же жизней я прожил! И каких! Разных, смею надеяться, непохожих. И когда сидишь и ждёшь, когда тебе позвонят - это одно дело, а когда есть материал - это совсем другое, это песня. Ты уже не ходишь, а летаешь. И снова думаешь, сопоставляешь. Это радость.
- Ну а в молодости Вы хотя бы погуляли-покутили?
- Молодость была бурная. Адреналина в крови было много. А когда снимаешься с Колей Рыбниковым, с Инной Макаровой, когда встречаешься с Петром Алейниковым - по-другому дышать начинаешь. И вот уже она - та самая сопричастность, которая зачастую толкает на ошибки. Начинаешь совершать поступки глупца - позволяешь себе взять стакан, чокнуться, выпить... А кончается это все неважно. Хорошо, если из этого можно выкарабкаться. Отсюда и поездки, и разлад в семье. Это я Вам уже, как священнику, исповедываюсь. В конце концов, ничего же нельзя скрыть. Отчего пьет русский мужик?
- Очевидно, когда все хорошо, или когда все плохо.
- Да, середины нет. Жидкость многих подкосила. Так что моя бурная молодость - это познание жизни, познание людей, предательства, что в какой-то мере было необходимо и для творчества. Этот пресловутый "первый тайм" принес много невзгод, но, слава Богу, он отыгран. Может быть, и не совсем удачно. Второй, мне кажется, лучше.
- Иными словами, жизнь вас всячески разводила, и к успеху вы шли разными дорогами.
- Я был все время при маме. Олег же был скитальцем, человеком очень решительным. Приезжал на пустое место и начинал все с нуля. Как складывались наши взаимоотношения? Если старший сказал: "Зачем тебе в актерство? Есть один уже, выбирай другую профессию!" - это был не приказ, но совет. А я ослушался. Прыгнул в этот же омут. Значит надо было доказывать, что я не зря это сделал. Конкуренции, конечно же, между нами не было, мы разные. Но надо было время, чтобы доказать прежде всего ему, что я не зря пошел туда же. Надеюсь, это время приблизилось.
- Ваша супруга чем занимается?
- Моя супруга - староста Храма Рождества Христова, что расположен в Митино, в селе Рождествено. Она в 1991 году добилась открытия этого Храма и до сих пор реставрирует его. Идет все трудно, сложно. И первый настоятель уже лежит рядом. Помогаю. Целых девять лет отдано возрождению. Что тут было! Теперь снаружи все отштукатурено, внутри идет роспись. А денег-то нет. С миру по нитке собираем. Так что у меня раздвоенная жизнь. Конечно, все мы прошли через советские университеты - комсомол, пионерию, но основа-то у нас все равно христианская. И жена моя, педагог по образованию, раньше тоже не думала, что когда-нибудь станет восстанавливать храм. Ее уговорил недавно погибший отец Федор Соколов из Храма Преображения: "Иди, открывай Храм на горе! Место там благодатное" И полтора года она положила только на бумаги и беготню.
Мы с Марией Александровной уже 27 лет. Встретились на гастролях в Черновцах. У нее и у меня разбитая семья. Со своей первой женой, от которой есть дочь Таня, развелся. Вторая жена, Мария Александровна, была преподавателем французского языка, в настоящее время староста в храме Рождества Христова в селе Рождествено. Дочь Надежда - актриса Театра им. Ермоловой. Есть внучка Ксения. Я, конечно, заинтересован в судьбе дочери. Каждый отец желает блага своему дитяти. Но когда ко мне подходят и говорят: "Лев Иванович, Вы не подумайте, что мы ее берем из-за Вас. Она талантливый человек и нужна нам!" Это уже другое дело.
Справка: Лев Иванович Борисов родился в 1933 году, в городе Плес Ивановской области. Окончил Театральное училище им. Б. Щукина (1956, курс В. Львовой). В 1981-1987годах - актер Московского драматического театра им. К. С. Станиславского, с 1988-го - Московского драматического театра им. М. Н. Ермоловой. Он снялся в фильмах "Высота", "Баллада о солдате", "Верные сердца", "Судьба человека", "И снова Анискин", "Особо важное задание", "Визит к минотавру", "Бандитский Петербург" и еще почти в доброй сотне фильмов, каждый из которых памятен зрителю.
Источник: www.rusact.com