БАКУ /Trend/ - Астана, 30 мая 2025 года. В этот день степь дышала иначе — не ветром, а историей. И не просто историей, а её черновиком, который прямо на глазах превращался в первый набросок новой геополитической карты. Здесь, на перекрёстке империй и маршрутов, родился формат, который может если не перевернуть стол евроазиатской дипломатии, то, по меньшей мере, передвинуть его ближе к итальянской вилле с видом на глобус.
Первый саммит «Центральная Азия – Италия» прошёл как редкое астрономическое явление — с выверенной точностью, политическим свечением и неожиданным гравитационным эффектом. Джорджа Мелони — премьер с характером римской статуи, но теплотой тосканского полдня — вошла в сердце региона, где обычно ходят только в сопровождении великих держав или с планом на десятилетие вперёд. Она пришла без громоздких протоколов, но с инстинктом хищника, знающего, где пахнет новым политическим мясом.
И встречали её не как туристку, а как посланницу чего-то большего — может быть, альтернативы. Восточная учтивость, чай на розах, ковры с гербами и речи, где каждое слово можно было взвесить на дипломатических весах. В этом приёме чувствовалась не только вежливость, но и лёгкая надежда: а вдруг именно она — та самая, кто принесёт с Запада не лекции, а партнёрство?
Мелони, с её железной походкой и мягкой улыбкой, оказалась как раз той фигурой, которая разрушает шаблоны. Её приезд — не просто визит, а жест: мол, в мире, где Восток всё увереннее играет первую скрипку, Италия тоже хочет войти в оркестр — не подыгрывать, а импровизировать.
Италия сделала ход, который может оказаться стратегическим и далеко идущим. Регион, десятилетиями бывший ареной геополитического пинг-понга между «старой метрополией» (Москвой), «новыми инвесторами» (Пекином), «мягкими реформаторами» (Брюсселем) и «внешними шерифами» (Вашингтоном), наконец увидел на горизонте нового, пусть и непредсказуемого, но обаятельного и прагматичного партнёра — Рим. И этот Рим возглавляет Джорджа Мелони — политик, чей стиль и послание резонируют в Азии ничуть не меньше, чем в залах римского Квиринала.
Успех Астанинского саммита заключается в одном: Центральная Азия увидела в Италии не эмиссара Брюсселя, не "европейскую квоту", не витрину западных идеалов, а отдельного игрока — с собственной позицией, повесткой и даже, не побоимся этого слова, харизмой.
«Вы — одна из самых заметных политических фигур современности» — заявил Токаев. Такой комплимент в дипломатии стоит дороже миллиарда евро инвестиций. И это не только вежливость: приезд Мелони, уже побывавшей в Самарканде и привезшей с собой не только цветы, но и геополитический манифест, был воспринят в регионе с интересом и даже симпатией.
Мелони — уникальный политик в пантеоне западных лидеров: она одновременно правая и антиколониальная, трансатлантическая и евроскептическая, прагматичная и харизматичная. Для региональных лидеров, уставших от поучений с трибун ЕС, это — освежающе. Она не приехала учить, она приехала договариваться. И это сразу почувствовали.
Саммит, как и полагается событию, претендующему на статус нового дипломатического формата, был насыщен содержанием. Вот лишь некоторые из его точек опоры:
1. Экономика и МСП: Италия сделала акцент на поддержке малого и среднего бизнеса, открыв шлюзы финансирования через AICS и CDP. Ставка понятна: МСП — это не только экономика, это структура общества. А кто держит предпринимателей, тот держит будущую политику.
2. Энергетика: Enel и Snam выходят в Центральную Азию не просто с предложениями, а с технополитическим сценарием: газ, уран, ВИЭ и зелёный водород. Понятно, что речь идёт не только об энергетике, но и о перехвате влияния у России, Китая и даже Франции — особенно после того, как последнюю вытеснили из части африканских рынков.
3. Транспорт и Средний коридор: Италия всерьёз включается в развитие ТМТМ. Это — стратегическая заявка на включение Генуи и Триеста в евразийскую логистику, с возможностью стать морским форпостом всей ЦА. Каспий, Кавказ, Турция — и дальше в Европу: Рим предлагает альтернативу маршрутам через Россию и Иран.
4. Экология: тема Арала — болезненная, но крайне символичная. Италия предложила не только технологии, но и знания, включая подключение своих НПО и университетов. Это нечто большее, чем помощь — это участие. Именно так и строится гуманитарный авторитет.
5. Культурная дипломатия: Год культурного сближения, филиалы итальянских университетов, Центр итало-азиатских инициатив под эгидой ЮНЕСКО. Всё это — не просто мягкая сила, это интеллектуальная и культурная экспансия без штыков и диктатов.
Главная интрига визита Джорджи Мелони в Центральную Азию заключалась вовсе не в её чарующем контрасте железной решимости и итальянского шарма, а в одном вопросе: в чьих интересах она действует? Для самого Рима? Как оперативный авангард Брюсселя? Или, быть может, в контексте особых отношений с президентом Трампом — по неофициальному поручению Вашингтона?
Ответ не очевиден — и именно этим интересен. С одной стороны, Италия сохраняет жёсткое, но двусмысленное отношение к Европейскому союзу: в риторике — скепсис и суверенитет, на практике — участие в структурах. С другой стороны, Мелони не скрывает прагматичного диалога с США, где нынешняя администрация Трампа относится к ней с симпатией. Третья сторона уравнения — это сама Центральная Азия, где Рим пока не успел запачкаться ни колониальными аллюзиями, ни "миссионерской" надменностью.
Центральная Азия — сегодня, пожалуй, единственный регион мира,
где одновременно конкурируют пять геополитических гравитаций:
– Китай, с его кредитами, коридорами и стратегией
"Пояса и пути";
– Россия, у которой остаются рычаги в сфере
безопасности и трудовой миграции;
– Турция, апеллирующая к тюркскому братству и
оборонным альянсам;
– ЕС, мечущийся между зелёной повесткой и жаждой
сырья;
– США, сосредоточенные на военной логистике и
"сдерживании".
На этом фоне Италия может играть ту самую роль "второго дыхания", не соревнуясь напрямую, а предлагая параллельный маршрут: не альтернативу кому-то, а альтернативу усталости от всех. Рим не навязывает ценностей — он предлагает обмен: технологии и инвестиции в обмен на ресурсы, обучение — в обмен на влияние.
Но и здесь есть риск: если Италия переоценит свои возможности или поддастся соблазну «игры за Брюссель», формат превратится в дублирование «С5+ЕС», а местные элиты — в разочарованных наблюдателей.
Несмотря на всю искренность приветствий и впечатляющий масштаб повестки, формат «ЦА – Италия» не застрахован от вызовов:
– Ресурсная конкуренция: интерес к редкоземельным и энергетическим ресурсам со стороны европейских и американских компаний может возродить риторику о «ресурсном колониализме».
– Институциональная дублируемость: если Италия будет действовать от лица ЕС, её предложения могут потеряться в брюссельской бюрократии.
– Избыточная многосторонность: создание новых рабочих групп, форумов, клубов — это хорошо, но если не будет реального наполнения, формат быстро превратится в «говорильню» — как уже произошло с рядом других инициатив.
– Внутренняя напряжённость в ЕС: Италия и Франция открыто конкурируют за ресурсы Казахстана, не согласовывая действия. Это создаёт конфликт интересов внутри самого Европейского союза, где нет общего центра «централизованной евразийской стратегии».
– Политические перемены: Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан вступают в фазу пред- или постконституционных изменений. Италии придётся быть гибкой — и не ошибиться в ставках.
Формат «Центральная Азия – Италия» выгодно отличается от уже устоявшихся моделей вроде «С5+1» с США или «ЦА – ЕС» своей мононаправленностью и отсутствием стратегического амбивалентства. Италия — не сверхдержава, не империя в отставке и не идеологический миссионер. Это делает её удобным и, что не менее важно, более искренне воспринимаемым партнёром.
В отличие от американского подхода, где безопасность и контроль над информацией нередко вытесняют экономику, или европейского — вечно колеблющегося между климатическими квотами и ценностными лекциями, итальянская модель — о делах и людях. Деловой клуб, университетские стипендии, логистика и зелёная энергетика — всё это близко и понятно региональным элитам, не нуждающимся в новых политических догмах.
Кроме того, в отличие от «С5+1» или «С5+ЕС», формат «ЦА – Италия» изначально оформлен как равноправный. Следующий саммит в 2027 году должен пройти в Кыргызстане — и это уже сигнал: нет единственного «центра», формат будет кочевать, вовлекая разные столицы. Это, с одной стороны, создает ощущение легитимности, с другой — распределяет ответственность и видимость участия.
Однако многое будет зависеть от реализации конкретных соглашений — создание Совета высокого уровня, запуск экономического форума и работа по тематическим трекам — это лишь инфраструктура. Если она не наполнится содержанием, формат быстро выдохнется.
Станет ли этот саммит важной вехой — зависит от одного человека. Джорджа Мелони сегодня находится в уникальной позиции. С одной стороны — статус харизматичного национального лидера, с другой — репутация «трудного партнёра» внутри ЕС. Именно её личное участие, о котором говорили президенты Казахстана и Узбекистана, стало катализатором успеха саммита.
Если Мелони удастся удержать баланс между евроатлантической лояльностью, личными симпатиями Трампа и прагматичным суверенитетом, то формат «ЦА – Италия» станет не эпизодом, а началом новой геополитической геометрии.
В эпоху, когда глобальные альянсы рассыпаются на фрагменты, а регионы становятся самостоятельными узлами влияния, мягкий, деловой и точечный формат, который предложил Рим, может оказаться не просто рабочим, а нужным. Особенно если его возглавляет лидер, способный говорить с Токаевым, Мирзиеевым, Трампом и, при случае, с Эрдоганом — на равных, без менторства, но с достоинством.
Саммит «ЦА – Италия» в Астане показал, что Евразия больше не принадлежит только тем, кто раньше считался её хозяином. В игру вошли новые акторы — не обязательно мощные, но гибкие, не всегда влиятельные, но честолюбивые. Италия, действующая от своего имени, а не по мандату Брюсселя, предлагает Центральной Азии не доминирование, а совместное проектирование будущего.
Если этот посыл сохранится — формат не просто выживет, а станет моделью для других. Если же Италия поддастся искушению стать «более европейской, чем Европа» — её ждёт участь очередного дипломата с хорошими намерениями и пустыми руками.
Вывод прост: иногда именно те, кто приходит последним, берут лучшее. Особенно, если делают это с апломбом, вежливостью и старым добрым итальянским стилем.