Сегодня, 7 июня, исполняется 65 лет Рамизу Фаталиеву, писателю, кино- и театральному драматургу, кинорежиссеру, чья известность уже давно перешагнула границы нашей страны.
Юбиляр ответил на ряд вопросов Day.Az.
- Рамиз Мамедович, готовясь к этой встрече, я нашла кое-что из вашей прозы, прочла две ваши пьесы, несколько очень острых публицистических статей, три сценария, опубликованных в разные годы и в разных журналах, и обнаружила, что вы даже либретто балета когда-то написали. Ах да, вы еще сняли 4 фильма как режиссер. А фильмов, снятых по вашим сценариям, уже больше 50-ти. Иногда вас называют живым классиком - слышали?
- Нет, не слышал. Все дурное обычно говорят за глаза.
- А если серьезно? Ваше отношение к этому понятию.
- Оно поделено надвое. Насчет того, что ЖИВОЙ, вынужден согласиться, хотя даже это будет верно до поры до времени. А вот по поводу второго слова (неловко даже его повторять), скажу, что вложенное в него понятие определяется не количеством созданного и даже не качеством, а исключительно - ВРЕМЕНЕМ.
Вот если лет через 60 ваша молодая внучка будет интервьюировать моего стареющего внука на предмет деяний его деда, тогда можно будет вернуться к заданному вами вопросу и обсудить его.
- 50 с лишним фильмов все-таки впечатляет - вы так не считаете?
- Я считаю, что 50 с лишним фильмов - о больше, чем 40 с лишним, но меньше, чем 60 с лишним. Таковы мои скромные познания в арифметике.
- Вы ломаете мне порядок вопросов. Я хотела спросить, 65 лет это много или мало, но боюсь, что вы и тут отшутитесь.
- Значит, я добился своего.
- Чего вы добились?
- Обычно побаиваются журналистов. А у нас с вами сложилось наоборот. Торжествую.
- Ну хорошо. Давайте углубимся в ваши ранние годы.
- Но это слишком глубоко. Если долго будете всматриваться в пропасть, то...
- А я быстренько, если не будете мне мешать. Выяснилось, что помимо обычного школьного образования, вы получили еще и музыкальное...
- Тоже обычное.
- ...по классу фортепиано. Учились 12 лет, даже диплом педагога получили. И учась в последних классах, два года преподавали фортепиано сразу в двух музыкальных школах. Правильно излагаю?
- Отрицать бессмысленно. Вы приперли меня к стенке.
- Тогда ответьте - что это вам дало?
- Музыкальное образование?
- Вот именно.
- Отвечаю легко и непринужденно. Скажите, пожалуйста, вы знаете, что такое, к примеру, глиссандо? Или - нисходящая секвенция? Или - largo piu mosso? Вы знаете, что такое, к примеру, глиссандо? Или - нисходящая секвенция? Или - largo piu mosso?
- К своему стыду - нет.
- Ничего стыдного. Могу объяснить вам это минуты за три. А вот мне, чтобы это понять, понадобилось аж 12 лет.
- Сам профессор Шароев звал вас в консерваторию...
- Звал. Он обманывался. Он думал обо мне гораздо лучше, чем я был на самом деле. Но у меня хватило совести не разочаровывать его.
- И вы пошли в институт нефти и химии.
- Это сейчас идут в институт. Те, которым заранее открывают двери. А я поступил. Сам. Можете проверить, несколько свидетелей тому еще живы. Возможно, это был подвиг. Единственный в моей жизни, скорее всего.
- Но все последующее, судя по вашим собственным признаниям, не было окрашено в героические тона.
- Надо же, какая вы злопамятная. Да, признаю, все последующее напоминало дурную оперетту. Куда я только не сбегал, чтобы пропускать занятия! В нашем студенческом гардеробе работали сами студенты, добровольно, и самым знатным добровольцем был я. Но это спасало только в зимние месяцы. Поэтому в демисезон я репетировал в студенческом оркестре и даже выезжал на концерты - во время занятий, разумеется. А вы спрашиваете, что мне дало музыкальное образование... Но затем я понял, что есть еще более изощренный способ пропускать занятия, и проник в институтский комитет комсомола. Вот это уже была чистая лафа. Представьте себе - учился я с грехом пополам, но одновременно учил всех уму-разуму. Сейчас это вас, может и не удивляет, но тогда этот процесс только-только входил в моду.
- Если вы будете отвечать на мои вопросы в таком тоне, то у меня не примут это интервью.
- Что-то я вас не понимаю. Вы ведь, журналисты, только и мечтаете, чтоб нарыть компромат на кого-то, а тут я сам вам его даю - нате, пользуйтесь.
- Не тот случай. Это не простое интервью, а юбилейное. Тут нужны совсем другие краски.
- Какие, например?
- Розовые, например.
- Хорошо, задайте мне розовый вопрос, и я дам вам на него розовый ответ.
- Задаю. Что хорошего дали вам институтские годы?
- Немало, наверное. Разумеется, по-настоящему я это понял в последующие годы, - некоторые из наших преподавателей были настоящими учеными и уникальными личностями. И учили они нас не только своему предмету, но и отношению к жизни. Можете себе представить - мне преподавал сам Азад Халилович Мирзаджанзаде! Он сам по себе был институт. Институт в институте.
- И как вам удавалось сдавать ему экзамены?
- К счастью, к этому времени я уже публиковался в республиканской прессе. Тогда Интернета не было. Люди читали книги, газеты и журналы - каменный век.
- Не понимаю, какая тут связь.
- Самая прямая. Прихожу на первый экзамен к Мирзаджанзаде. Начинаю отвечать по билету. Спустя пару минут он откладывает мой билет в сторону... Таня, тут опять начинается компромат.
- Ничего, я сама напросилась, продолжайте.
- Короче, он просит меня ответить, понимаю ли я, что являюсь абсолютным бездарем в преподаваемой им науке. Возможно, я из самолюбия даже смягчил его вопрос. Он просит меня ответить, понимаю ли я, что являюсь абсолютным бездарем в преподаваемой им науке. Возможно, я из самолюбия даже смягчил его вопрос
Кстати, он был задан в риторической форме, даже отвечать не пришлось. Я понял, что пора соскакивать и встал. Но он велел мне сесть и объявил, что несколько дней назад прочел в журнале "Литературный Азербайджан" мой рассказ ("Дважды два" он назывался). После чего подверг этот рассказ беспощадному и образцовому литературоведческому анализу. Я понял, что мои дела плохи уже вдвойне и снова встал. Но тут он у меня попросил зачетку (я подумал, что он выбросит ее в окно), раскрыл ее и сказал, что, тем не менее, мой рассказ заслуживает четверки с минусом, но он округляет этот минус в мою пользу, после чего вывел в зачетке неправдоподобное слово "хорошо".
Спустя несколько дней, он принес мне роман Томаса Манна "Волшебная гора" и велел прочесть. Еще спустя какое-то время - сборник Ницше. Потом - пластинку с произведениями Вагнера. И так далее. Такой вот был УЧИТЕЛЬ.
- Потом вы уехали в Москву, на высшие курсы сценаристов. Ваши отношения прервались?
- Нет. К тому времени я был удостоен чести даже бывать у него дома. Видели бы вы его квартиру - везде книги. Даже на полу. Даже под диваном. Возможно, и в холодильнике - я в него не заглядывал. А в Москве он преподавал тоже - его очень ценили. Даже квартиру дали - четырехкомнатную, я и там бывал. Одна комната состояла только из стульев и классной доски - он преподавал и дома. А все остальные комнаты были полны книг - он, по-моему, тратил на них все заработанные деньги. Нырял куда-то под кровать, вытаскивал книгу, отряхивал ее от пыли и давал почитать. Иногда советовал - прочти залпом. Или наоборот - читай порционно, в паузах осмысливай. Однажды я забыл в такси одну из его книг. Он напоминал мне об этом до конца жизни.
- Рамиз Мамедович, пойдем дальше. На курсах вы учились хорошо, я знаю. А что дальше?
- А дальше вы все уже рассказали. В самом начале интервью. Фильмы, пьесы, даже до либретто докопались...
- Нет, это еще не все. У вас была какая-то загадочная должность - вице-президент Советской Ассоциации детективного и политического романа.
- Думаете, это как-то связано со спецслужбами?
- Нет, я просто о ней никогда не слышала. Но знаю, что президентом был Юлиан Семенов.
- Когда-то Грэм Грин, которого, надеюсь, вам представлять не надо, создал Международную ассоциацию, в которой объединил литераторов, пишущих на политические и детективные темы. И посоветовал создать такие же в крупных странах. Перед учредительным съездом Советской Ассоциации Юлиан Семенов нашел меня (до этого я общался с ним только раз на даче Михалковых) и сказал, что будет рекомендовать меня одним из трех вице-президентов. Я спросил, а почему он так уверен, что его выберут президентом. В ответ он расхохотался и сказал, что очень любит людей с хорошим чувством юмора. На съезде его единогласно выбрали президентом, а Георгия Вайнера, Александра Беляева и меня - вице-президентами. И никакой юмор не понадобился. А лет через шесть СССР распался. И Ассоциация вместе с ним.
- Пока вы снова не начали шутить, спрошу о событиях 1988-90 гг. Разгон митинга на площади Азадлыг, Кровавый Январь, последующие события - ваша роль в увековечении недооценена.
- Тяжелая тема. Не юбилейная.
- Но ведь - этапная. И в биографии народа. И в вашей - тоже. Хотя бы пару слов.
- В недавних событиях в Японии - я имею в виду Фукусиму, - на меня самое сильное впечатление произвело выступление по телевидению командира пожарной части. Ежесекундно борясь с подступающим к горлу комом, он сказал: "Более всего мне жалко моих пожарных". Фактически это было выступление камикадзе, возглавляющего группу смертников. И он, и его подчиненные получили смертельную дозу радиации - и пошли на это сознательно. Потому что для кого-то в этом мире понятие долга еще существует.
Наш пример рядом с этим меркнет - все относительно. Хотя те несколько десятков сотрудников киностудии, которые работали в те дни и месяцы в условиях порой неимоверного риска, конечно же, заслужили того, чтобы им воздали должное. И если кто-то недооценен, как вы выразились, - то именно они. Снятые ими материалы показывают ежегодно на всех каналах, но комментируют их не они, а большей частью люди, которых там тогда и близко не было. А я, в основном, руководил из кабинета. За исключением нескольких эпизодов.
Снятые ими материалы показывают ежегодно на всех каналах, но комментируют их не они, а большей частью люди, которых там тогда и близко не было
- Но и отвечали за все именно вы.
- Ну и что? Нельзя хвалить командира саперов за то, что его подчиненные ежедневно что-то разминируют. Они делают свою работу. Тогда это была наша работа - и моя, в частности. Тем более, что после января телевидение возглавил трус и приспособленец - понятия не имею, как он вообще туда попал. Он упрятал всю съемочную технику под замок - вы можете себе это вообразить?! Поэтому снимать могли только мы. Мы и снимали. Главное ведь было что? Раскрыть миру глаза на правду. Удалось? Удалось. И в этом была часть нашего труда тоже. Цветов не надо - они важнее на могилах павших. Аплодисменты неуместны. Как принято говорить по окончании съемок: "Спасибо всем". Точка.
- И вправду, тяжелая тема. Вопросы нанизываются один на другой - независимо от меня.
- Отложим. И если захотите, когда-нибудь поговорим об этом подробнее.
- Обязательно. Пара вопросов напоследок. Вы выросли и сформировались при Советской власти. Что она для вас?
- Вопрос тянет на докторскую диссертацию. Хотя... Видите ли, Советская власть изначально вела себя так, будто только одна зрячая, а народ - слеп. Она наставляла, брала за руку, указывала направление, поворачивала нас налево-направо, подсказывала единственно, как она полагала, верные решения... Но ведь народ-то слепым не был. Вывод простой: нельзя быть поводырем зрячих. Доиграешься. Что и произошло.
- "Красота спасет мир". Согласны?
- Вам не удастся столкнуть меня с Федором Михайловичем. Но коли честно...Считаю, что мир спасало, спасает и неоднократно будет спасать чувство юмора.
- Считаете ли вы, что добро, в конечном итоге, побеждает зло?
- В конечном итоге - непременно. Но, как правило, - посмертно.
- Опять шутите?
- Разве?
- Все-все. Спасибо за беседу, Рамиз Мамедович.
- Давайте попьем чаю...
