Любимый многими актер Донатас Банионис, который недавно отметил свой 85-летний юбилей, рассказал в интервью РИА Новости о том, как он отметил День рождения, как его поздравляли в Вильнюсе, а также о предстоящем его награждении орденом Почета.
- Прежде всего, хоть и задним числом, разрешите вас поздравить с очередным юбилеем. Наверное, вас уже очень многие поздравили?
- Конечно. Вот смотрите, сколько телеграмм только из России. Здесь и от Дмитрия Медведева, и от его супруги, и от Владимира Путина...Вот Михаил Швыдкой пишет, что 8 июля приедет вручать мне орден Почета. Литовский премьер прислал подарок, министр культуры приходил домой, а спикер сейма направил за мной машину и поздравил в парламенте. В белорусском посольстве устроили прием, в российском тоже поздравили. Впрочем, поздравления еще не закончились - наши 21 мая устраивают какой-то банкет в Вильнюсе, 22-го приглашают на прием в казахское посольство...Ну а сам день рождения отпраздновал в домашней обстановке - поехали с родственниками в нашу семейную усадьбу под Тракаем, там и отметили.
- Мы беседуем с вами в вильнюсской квартире, а ведь многие, наверное, считают, что вы по-прежнему живете в Паневежисе. Давно вы сюда перебрались?
- Окончательно года полтора назад. Переселение - это была инициатива моего сына. Дом он "застолбил" еще десять лет назад, когда его начинали строить. Он еще тогда - в самом начале облюбовал весь второй этаж с тем, чтобы жить на одной лестничной клетке всем вместе. Так и живем. В Паневежисе у меня была хорошая четырехкомнатная квартира. Пришлось ее продать. Знаете, в последние годы я уже почти перестал работать в театре, и меня с этим городом - ну, помимо истории, конечно - мало что связывало.
- А из Паневежского театра с должности главного режиссера, если не ошибаюсь, вы ушли в 2001 году...
- Ушел, потому что закон тогда вышел, по которому работающим пенсионерам перестали платить пенсии. Терять ее было жаль. А для актеров была оставлена щель - им можно было работать по договору. Вот я и воспользовался этим.
- И вы продолжали играть?
- Да, вплоть до последних двух-трех лет. Но теперь это уже было бы не по силам.
ЗА 22 ДНЯ ДО ВОЙНЫ
- Вы ведь начали работать в театре Юозаса Мильтиниса еще до войны?
- Паневежский театр был открыт в марте 1941, а я поступил в него 1 июня, то есть за 22 дня до войны. Я ведь тогда учился в ремесленной школе на керамиста, и когда ее уже заканчивал, меня познакомили с Мильтинисом.
В начале это был театр-студия. Причем Мильтинис принимал только непрофессионалов и категорически не брал из других театров. Мы жили все в общежитии, причем под строжайшим контролем - нельзя было даже никуда выйти без его разрешения.
Мильтинис приехал из-за заграницы в 1940 году. Оказался в Литве. Туда-сюда - никакой работы не нашел. А когда пришли советы, ему, как человеку, обиженному буржуазной властью, новая власть решила продемонстрировать заботу. И сказала - создавай театр, где хочешь. Но в Вильнюсе, Каунасе и Шяуляй - всюду уже были театры, потому был выбран Паневежис - крупней городов просто уже не было. Вот так и родился театр в этом городе.
- А что играли при немцах?
- Все играли. При них было даже посвободней, поскольку над нами не было министерства культуры, и никто не планировал разнарядки, сколько и чего играть. Это был городской театр (Stadttheater). И зарплату нам выдавало местное самоуправление. И вообще, я вам должен сказать, что после всех этих ужасов, которые советы творили в Литве перед самым началом войны - в июне 1941, когда людей десятками тысяч депортировали, непонятно за что, в Литве немцев многие стали ждать как освободителей. Ждали, но ничего хорошего, конечно, не дождались...
А когда в 1944 вернулась советская власть, все опять стало нормироваться. Было плановое хозяйство - пять спектаклей в год. При этом все расписано: в первую очередь - пьесы советские, потом уже классика и западные и литовские. Мильтинис считал, что актер должен быть выше партийной принадлежности, поэтому у нас тогда даже партийной организации не было. Не удивительно, что в 1955 он был из театра выдворен, и пять лет был без работы. А когда узнали, что его спектакли ставятся им нелегально, его даже в театр запретили впускать. Но он все же проникал в театр и режиссировал - только на афишах чужие фамилии ставились.
Потом, уже во времена оттепели, в 1960 пришел нормальный министр культуры Банайтис, и он вернул Мильтиниса в театр, которым тот руководил уже до самого своего ухода на пенсию в 1980 году. И тогда министр уговорил меня его сменить..
- А потом - в последующие тридцать лет советской власти, - были ли периоды, когда театр опять начинали душить?
- Нет, вы знаете, более-менее мы уже дышали свободно. Видите ли, тогда уже существовала в театре партийная организация, и считалось, что она присматривает. Хотя, на самом деле она на все смотрела сквозь пальцы. Была, конечно, критика время от времени, что не хватает идейности, но где тогда ее не было....
К КИНО НАДО БЫЛО ПРИВЫКНУТЬ
- Если в театре вашим наставником был Мильтинис, то в кино - Витаутас Жалакявичюс. Ведь из первых четырех ролей, включая "Никто не хотел умирать", три были в его фильмах...
- Да. Первым моим фильмом был "Адам хочет быть человеком". Это была слабенькая роль. После театра поначалу я плохо понимал, как там делается роль. В театре ты подолгу репетируешь, и только после этого спектакль. А здесь пришел - сразу в зубы текст - и уже снимают. Говорят, куда смотреть, что и как говорить... Поэтому только после двух-трех фильмов я немножко привык, и уже в фильме "Никто не хотел умирать" неплохо сыграл. Там был очень хороший оператор Йонас Грицюс. Он вначале давал нам порепетировать, наблюдал, а потом только снимал.
- А вообще много ли было в вашей практике режиссеров, которые не диктовали, а давали актерам свободу самовыражения?
- Режиссер должен твердо знать, что он хочет, Но только надо так идти к своей цели, чтобы было обоюдное ее понимание вместе с актером. Тогда и достигается наилучший результат.
- Ледейников в "Мертвом сезоне" Саввы Кулиша перевернул лощеный стереотип представлений о советском разведчике. Вместо дерзкого и неотразимого красавца с железной волей появился интеллигентный шпион - неприметный, усталый, с богатым внутренним монологом. Фильм явно вышел за рамки шпионского романа - получилась история об одиночестве порядочного человека и о жестокости мира. В нем преобладают не действия, а размышления. Откуда возник именно такой персонаж?
- Когда меня Кулиш пригласил на эту роль, и начальство посмотрело пробы, сказали, что я абсолютно не гожусь для нее. Ни внешне, ни по манере исполнения. Потому что для меня образом и наставником стал живой разведчик Конон Молодый, который в качестве консультанта постоянно был рядом с нами во время съемок этого фильма. Мы с ним очень плотно общались - и на съемках, и в гостинице, и он давал советы, исходя из того, как он вел себя в подобных ситуациях. А он был интересен тем, что был человеком вовсе не идеологического фронта, а просто так сложились обстоятельства, жизнь. Еще мальчиком он в начале 30-х годов оказался в Америке, где у него жила тетя, он там учился, поэтому хорошо знал английский язык, и после войны его завербовали. И работать было интересно, потому что это был не штамп, а живой человек, которого обычные житейские обстоятельства заставили пойти в разведку.
ЛЮБИТЬ МОЖНО ЖЕНУ, А НЕ РАБОТУ...
- В кино вами сыграно более 70 ролей. Можете среди них выделить самые любимые, являющиеся предметом особой гордости за хорошо выполненную работу?
- Любимых - ни одной. Я профессионал, и работаю не из любви, а следуя тому, что надо делать, чтобы получилось хорошо. А любить... Любить можно женщину, жену. Знаю, есть актеры, которые могут говорить в категориях "люблю - не люблю", но я актер иной школы. Есть цель, задание, которое стоит перед художником, и которое нужно выполнить профессионально- без всяких "люблю - не люблю".
К тому же ведь, если честно, то из тех более 70 фильмов, в которых я играл, конечно же далеко не все были ради самоутверждения - надо ж было и деньги зарабатывать, и инерция была - приглашают, ну и не отказываешься...Тем более, что бывали случаи, когда поначалу даже толком порой и не знаешь, что это будет за фильм. И только когда начинаешь сниматься, понимаешь, что почем....
А что касается оценок...Они такие переменчивые. Почитайте первую рецензию на фильм "Никто не хотел умирать". Критик пишет, что фильм хороший, но роль Вайткуса в исполнении Баниониса не удалась. А когда начал получать за эту роль призы на разных фестивалях, все начали хвалить...
- Пожалуй, последней крупной работой в кино у вас была роль Ниро Вульф в сериале "Ниро Вульф и Арчи Гудвин" режиссера Татарского...
- Это такая была телевизионная работа, экранизация романа, без глубокого художественного образа и смысла. Просто выполнял то, что предписано. Разве можно это сравнить с работой в "Короле Лире", "Солярисе" или "Приключениях принца Флоризеля"!
- В одном из своих интервью вы признались, что, снимаясь у Тарковского в "Солярисе", вы с трудом понимали, что снимается. И поняли только, когда фильм был смонтирован...
- Да, это правда. В этом фильме была причудливая фантастика, которую Андрей Тарковский использовал, чтобы выразить идею о том, что человеку разгадку всех своих проблем нужно искать в себе. А не стремиться куда-то в Космос, полагая, будто там ты найдешь ответы на все вопросы. И Космос говорит моему герою Крису Кельвину : ты всмотрись в себя, чтобы узнать, почему твоя жена покончила с собой.
А до этого Тарковский меня потряс своим "Андреем Рублевым". Когда он мне показал этот фильм, который ведь тогда был запрещен, я был поражен. Я увидел художника, размышляющего над тем, что такое человек и что такое - настоящее искусство. Андрей Рублев - это красота души, существующая вопреки тому страшному, что творилось вокруг, и который создал "Троицу", когда вокруг было столько крови и насилия. В этом своим фильме Тарковский утверждает, что художник должен быть выше политической конъюнктуры, что он должен размышлять о человеке, о противоречиях между добром и злом в нем, о совести, вместо того, чтобы выполнять партийные задачи, указание высокого начальства, смысл которой тебе не понятен.
Вот и меня несколько раз снимали с ролей, потому что им был нужен не Человек, а Сверхчеловек. Вот почему так трудно было таким режиссерам, как Жалакявичюс, Кулиш, Тарковский. Но они творили, зрители их оценивали, и только тогда и все эти цековские начальники соглашались и начинали петь дифирамбы.
- Роль Гойи для вас тоже была в ряду незаурядных работ?
-Да, это была интересная работа. Потому что художник интересный. Я изучал его жизнь, читал Леона Фейхтвангера, по роману которого был поставлен фильм, знал его картины. Только вот натуру снимать пришлось не в Испании, а в Дубровнике, Болгарии и других местах - тогда ведь в Испании еще был франкистский режим, и у Советского Союза с ним были плохие отношения.
- Последний раз вы снимались, кажется, в сериале "Ленинград" в 2007 году, где сыграли небольшую роль. Продолжают ли поступать предложения со стороны кинорежиссеров. Или вы уже окончательно поставили точку?
- В последнее время были три предложения - из Москвы, Берлина и из Риги. Но я отказался. Посмотрел - сценарии так себе, и браться нет смысла, потому что с ними я ничего уже не создам. А я уже устал.